и будут по метру в неделюползти на обратные скаты.И как бы земля не дрожалаи как бы она не горела,и сколько бы в ней ни лежалоупавших за правое дело, —пока кровенеют закаты,в дыму погребальном лощины, —садятся в теплушки мужчины,ползут на обратные скаты.О, если б моря обмелелии твердь распахнулась земная —живым не хватило б молелен,чтоб мёртвых назвать поминая.Живым не хватило бы зданийдля досок мемориальных.Правительствам — оправданийза лживость коней триумфальных.Но свет фанерных звёзд —холмов печальный свет;но горький дым берёз,что стлался столько лет;но торжество вороннад чернотой снегови леденящий рёвнедоенных коров,с утра и до темнагорящие хлеба —не наша в том вина,а наша в том судьба.И сколько б тысяч днейНам ни пришлось идти, —Над тенью их конейлежал конец пути.И догорал, как мог,поверженный Берлинза горечь всех дорог,ушедших в бой мужчин.За свет фанерных звёзд —холмов печальный свет.За горький дым берёз,что стлался столько лет.
Освобождение
В моих ушах, контуженных войной,Не гул, не звон, а чей-то позывной.Но чей он и который это год —Я все забыл: и ключ, и гриф, и код.В моих ногах — осколки прежних лет.Они со мной покинут этот свет,И вместе с ними выйдут из огняТот, кто стрелял и тот, кто спас меня.В моих зрачках (не я тому виной,Что жив остался, просто я — связнойМеж теми, кто живут и кто мертвы),В моих зрачках зеленый цвет травы.…Я всё, что смог, скребком годов соскрёб.Я не берёг, не подставлял свой лоб,Не коротал в чужой рубахе дниИ был на плахе всем другим сродни.В предчувствии начала и конца —Светлее тень спокойного лица,Уверенней разжатая рука,Добрее уходящая строка.Иду на дно и не иду ко дну…Так две реки сливаются в одну.Чтоб, растворившись в море навсегда,Плыла освобождённая вода.
Осада Севастополя
Когда война приходит в города,они темней становятся и тише.А он казался мне
