глядеть на белый свет». Страшные головные боли. Мысли о самоубийстве, «о револьвере»; «не верит ни во что <…> Полное отчаяние» (549). «Страшная ночь. „Плохо мне, Люсенька. Он мне подписал смертный приговор“» (548). Сталин и в этом случае оказался
А главный его роман, «Мастер и Маргарита», писавшийся на всем протяжении 30-х гг., к этому времени был закончен. Он превратился в основную задачу Булгакова, отодвинувшую на второй план задачи встречи со Сталиным, поездки за границу, даже пьесу. «Роман нужно окончить…» — стало девизом его жизни. В мае 39 г. закончена последняя рукописная редакция романа, включающая 30 глав. Но работа предстояла еще большая: откорректировать рукопись, подготовить ее к печати (542). Она продолжалась почти до самой смерти. Запись в дневнике.16 января 40-го г.: «Вечером — правка романа» (461). И 24 января: «Миша правил роман. Я писала» (462). За пять записей до конца.
Булгаков вряд ли надеялся, что роман можно будет напечатать в ближайшие годы. Действительно, первая публикация «Матера и Маргариты» в СССР, в урезанном виде, появилась в журнале «Москва» во второй половине шестидесятых годов (66, № 11, 67,№ 1). Затем роман напечатан в однотомнике Булгакова в 73 г. Почти через тридцать пять лет после смерти Мастера. «Белая гвардия» и «Театральный роман» напечатаны в однотомнике в 66 г.
Остановимся кратко на одном тартуском эпизоде, связанном с романом «Мастер и Маргарита». Дело происходило где-то в первой половине 60-х гг. (точно не помню). По рекомендации З. Г. Минц Елена Сергеевна разрешила работать у нее дома одному тартускому студенту-филологу, и он тайком увез машинопись романа, похитил её. Мог ее передать (продать) за границу, для издания там. Подобные вещи происходили с произведениями Булгакова, да и не только с ними. Естественно, Лотманы не подозревали о происходящем. В Тарту, по просьбе Елены Сергеевны, специально приезжал Солженицын. Виновник не запирался, машинопись романа была возвращена. Одна из бывших студенток Тартуского университета, Зибунова, в своих интернетных воспоминаниях остановилась на этом эпизоде. Ее рассказ не соответствует действительности, извращая поведение участников случившегося, очерняя и Лотманов, и Елену Сергеевну, защищая виновника. Вероятно, ей таким образом изложил дело похититель или кто-либо другой, и она искренне поверила в правдивость рассказа. Но публиковать такие вымыслы можно лишь при уверенности в их истинности, да и то с оглядкой.
Обращение к событиям биографии вождей оборачивались и в других случаях неприятностями для авторов. Так произошло с М. Шагинян, дерзнувшей писать книгу о жизни Ленина. Писательница решила создать роман о Ленине (куда уж официальней!). Об его семье, детстве, юности. Но попала впросак: тема Ленина оказалась весьма опасной. Вообще за этой темой уже с первой половины 20-х гг. установлено особое наблюдение. Так, 19 сентября 24 г. Политконтроль ОГПУ направляет в Главлит особую инструкцию «О порядке цензурирования скульптурных изображений В. И. Ленина». Содержание инструкции: 1. Бюсты могут быть изготовлены лишь с разрешения комиссии ЦИК СССР. 2. На них ставится номер разрешения Комиссии. 4. «Скульптурные произведения В. И. Ленина“ могут быть изготовлены частными мастерскими только при наличии у них разрешения Комиссии» и пр. (Бох441). Итак, с Лениным было строго. Поощрялись хвалебные гимны в его честь, но не попытки разобраться в его биографии, изучать её факты, да еще не в определенных «руководством» рамках (это относилось и к Сталину).
Шагинян написала первую часть, «Билет по истории», о молодости Ленина, но собиралась и далее работать по этой теме. Первая часть должна была входить в книгу «Семья Ульяновых». Скрупулезные разыскания автора. Кропотливая работа в архиве Астраханской области, консультации с Крупской (Арут.1,с.47). Книга вызвала крайнее раздражение властей. 5 августа 38 г. ее рассматривали на Политбюро ЦК ВКПб и вынесли строгое Постановление в адрес автора книги и руководства Союза писателей «О романе Мариэтты Шагинян ''Билет по истории''. Часть 1-я». В постановлении говорилось, что роман Шагинян «является политически вредным, идеологически враждебным произведением», а публикация его — «грубая политическая ошибка» редакции журнала «Красная Новь». Осуждается и поведение Крупской, которая, познакомившись с рукописью, не только не помешала появлению романа, но и поощряла его автора, давала положительные отзывы, консультировала. Все это без ведома и согласия ЦК; Шагинян превращала тем самым общепартийное дело составления произведений о Ленине в личное, семейное. ЦК постановляет: снять Ермилова с поста редактора «Красной Нови», книгу Шагинян изъять, предложить Правлению ССП объявить Шагинян выговор.
9 августа собралась шестерка «литературных корифеев», чтобы дать оценку книги. Во главе Фадеев. Члены Катаев, Караваева, Ермилов и др. Задача: подготовить постановление Президиума Союза писателей по книге Шагинян. Открывая заседание, Фадеев сказал: «М. Шагинян не только не справилась с этой своей темой, но она так дала описание жизни семьи Ульяновых и обстановки, в которой родился Ленин, что это произведение получило, независимо от того, сделала она сознательно или бессознательно, идеологически враждебное звучание». Решено выразить Шагинян «суровое порицание». В этот же день состоялось закрытое заседание Президиума Союза писателей СССР. Председательствовал Фадеев. Решили: 1. Вместо изображения социальной борьбы, вне которой невозможно дать правдивое изображение жизни семьи Ульяновых, Шагинян изолирует семью от больших социальных процессов и дает ее в мещанском и пошлом освещении. 2. Применяя псевдонаучные исследования, Шагинян дает «искаженное представление о национальном лице Ленина <…> гения человечества, выдвинутого русским народом и являющимся его национальной гордостью»; волей или неволей Шагинян создала произведение, идеологически вредное. Ей объявлено «суровое порицание». Это решение не удовлетворило ЦК ВКПб. Фадеев получил взбучку.
3 сентября Президиум Союза писателей отменил свое постановление и принял новое решение: 1.Всецело одобрить и принять к неуклонному руководству постановление ЦК ВКПб от 5 августа по поводу романа Шагинян «Билет по истории» 2. Признать, что Правление ССП и его руководящие деятели проглядели выход в свет политически вредного и идеологически враждебного произведения. 3.Объявить Шагинян выговор. 4. Объявить выговор редакции «Красной нови» в лице Фадеева и Ермилова за печатание в журнале политически вредного и идеологически враждебного произведения Шагинян (Арут.с.39–41, ссылка на архив с. 422).
Сталину вообще, вероятно, не очень приятны книги о Ленине, иногда рождающие какие-либо ассоциации с современностью. Во всяком случае подобные книги и статьи решено было взять под особый контроль, полностью исключив самодеятельность. Возможно, что, принимая постановление, вспомнили и поведение Шагинян в 36 г., желание её выйти из Союза писателей (в связи с нападками на Шостаковича.
История с романом Шагинян о Ленине всплыла и в более позднее время. Здесь проясняется и упоминания об искажении «национального лица» Ленина. В 66 году, в справке, подготовленной Госкомитетом по печати «Критические заметки о художественной литературе о В. И. Ленине» говорилось: «Талантливая писательница даже при широком замысле создания многопланового романа об Ильиче, нецелесообразно растратила три десятилетия только на то, чтобы подвести своего читателя к рождению в семье Ульяновых мальчика, которому акушерка самостоятельно дала имя Владимир. Теперь, по неофициальным данным, Шагинян занята сбором материала, чтобы показать родословную В. И. Ленина по линии матери. А это уже похоже на создание генеалогического древа Ульянова-Бланка. Идея не нова… На западе уже существуют подобные книги. Буржуазные писаки стремятся доказать, что гений русского народа Ленин — результат смешения русско-монгольско-немецко-еврейско-шведских кровей» (Блюм 3,192).
Запрещены были в разное время и по разным поводам и другие произведения Шагинян: «Литературный дневник» в 23 г., «Дневники» в 32 г. (там упоминания о волнениях рабочих на Васильевском острове, о восстании в Кронштадте и пр.), «Новый быт и искусство», «Писатель болен» «Советское Закавказье» в 61 г. (Бл3,192-93).
Подвергся критике и кинофильм о Кирове. 2 сентября 36 г. Комиссия Партийного Контроля ЦК по
