переадресовать их германскому командованию. 5 марта 1940 г. Народный Комиссар Внутренних Дел Берия сообщил Сталину, что советскими войсками захвачено большое количество бывших польских офицеров, работников полиции, разведывательных органов, шпионов и т. п.; «Все они являются заклятыми врагами советской власти»; «Исходя из того, что все они являются закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти», НКВД считает необходимым дела военнопленных (14700) и членов различных шпионских и диверсионных групп (11000) «рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания — расстрела». Предусматривалось, что рассмотрение дел будет происходить без вызова обвиняемых и предъявления им обвинений. На основании информации Берия Политбюро ЦК ВКП (б) единогласно приняло решение о расстреле всех польских офицеров. На первом листе доклада Берия стоят подписи всех членов Политбюро, Сталина, Ворошилова, Молотова, Микояна, Калинина, Кагановича. Двух последних мелким шрифтом, остальных — крупным, размашисто. Все «за». Для рассмотрения дел (какое уж тут рассмотрение?!) создана тройка: заместители Берия Меркулов, Кобулов, Баштаков. Обреченных свозили в Катынь, местечко в 18 км. от Смоленска, и там расстреливали (в Катынском лесу и ранее расстреливали, в 20–30 гг.). «Тройка» в день подписывала 1100–1300 приговоров (одна минута на человека). Постановления о расстреле были заранее подготовлены. В лагере находилось около 15 тыс. человек. Осталось в живых по разным причинам около 400. Стреляли в голову, но не в затылок (советские власти во время Нюренбергского процесса приводили это как доказательство, что убивали эсэсовцы, а не сотрудники НКВД: хорошо различие!). Трупы укладывали штабелями в 10–15 слоев. Двадцать из выживших написали потом воспоминания о расстреле. Расстреливали не только в Катыне, но и в других лагерях. Сколько погибло людей точно неизвестно. Сперва говорили о 10–12 тыс. Потом оказалось значительно больше. 13 апреля 1943 г. немцы обнаружили захоронение и заявили об этом всему миру, как о страшном злодеянии советских властей. Но советское правительство свалило расстрел на эсэсовцев, которые якобы расстреляли поляков летом 1941 г. В обстановке войны с фашистскими захватчиками специальная комиссия, в которую входили и иностранные наблюдатели, расследующая события в Катыне, утвердила советскую версию. Не опровергли ее и во время Нюренбергского процесса, хотя адвокаты обвиняемых выдвигали события в Катыне как доказательство советских зверств. Доводы адвокатов судом не приняты. Вспоминать о Катыне не любили. Уже после окончания войны, 21 августа 45 г. Главлит приказал изъять из книготорговой сети и библиотек «Сообщение специальной комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко- фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров» (на русском и польском языке). Той самой комиссии, которая подтверждала советскую версию (Бох506). Но и это не завершило Катынскую историю. 3 марта 59 г. Председатель Комитета государственной Безопасности А. Шелепин («железный Шурик») сообщал Хрущеву, что в Комитете…хранятся материалы о расстреле в 40-м году 21857 поляков, из них в Катыне 4421, в Старобельском лагере (близь Харькова) 3820, в Осташковском лагере (Калининская обл.) 6311, в других лагерях и тюрьмах 7305. Эти материалы, по словам Шелепина, «не представляют ни оперативного интереса, ни исторической ценности»; вряд ли они интересны и «для наших польских друзей». Шелепин предлагает эти материалы уничтожить, так как они случайно могут стать известными, что приведет к нежелательным для СССР последствиям, «Тем более, что в отношении расстрелянных в Катынском лесу существует официальная версия <…> все ликвидированные там поляки считаются уничтоженными немецкими оккупантами». Только 13 апреля 1990 г. советское правительство признало ответственность НКВД за события в Катыне, а 14 октября 1992 г. сообщила о решении Политбюро от 5 марта 1940 г. (о расстреле польских офицеров). Прокуратура ведет расследование, весной 91 г. докладывает о нем Горбачеву. Польша настаивает на эксгумации трупов, на приглашении польских экспертов, представителей общественности. Прокуратура явно занижает количество убитых (14542). В 2005 г., в 65-летие Катыни, главный военный прокурор, назвав эту «невероятную цифру», заявил: «Нет и не было геноцида польского народа в тех действиях». После 14 лет расследования российские власти «окончательно перешли в режим саботажа». Даже профессиональные историки «все более держат нос по ветру, дующему из Кремля» (см. статьи А. Меленберга и В. Калашникова, посвященные 65-лети Катыни: «Новая газета», 21.03. 2005 г. и «Грани». 09.03.2005). Чтобы завершить «польскую тему» надо напомнить, что в конце войны (лето-осень 1944 г.) советские войска на Варшавском направлении сознательно приостановили наступление (до 14 января 1945 г.), чтобы дать возможность германскому командованию подавить восстание в Варшаве (это считалось нужным, чтобы обеспечить установление просоветского режима в послевоенной Польше). В результате погибло 17 тыс. участников восстания и около 180 тыс. мирного населения (см. фильм А. Вайды «Канал»). Через много лет Вайда сделал фильм «Катынь». Весной 2008 г. он приезжал в Россию, давал интервью на радио «Эхо Москвы», говорил, что его фильм не антирусский, а антифашистский и антисталинский. Вайда рассказывал о своем отце, арестованном и, видимо, погибшем в плену в России. Он считался «пропавшим без вести». Мать долго не теряла надежды на его возвращение, что было особенно мучительно. В России фильм «Катынь» так и не вышел на широкий экран. После раздела Польши начались военные действия в Финляндии. Когда Сталин в своем докладе называл агрессивние и неагрессивные государства Финляндия ни в том, ни в другом списке не числилась. Советская печать ей особого внимания не уделяла. Правительство еще со средины 30-х гг. хотело присоединить часть финской территории (на Карельском перешейке, полуострове Ханко в Финском заливе). В течение 1939 г., по инициативе СССР, прошло три тура безрезультатных финско-советских переговоров. Советская сторона «нажимала», прибегала к шантажу, оказывала давление, но не очень активно. До тех пор, пока, согласно секретному приложению к пакту Молотова-Риббентропа, Финляндия, как и другие государства Прибалтики, не была отнесена к сфере интересов СССР. Разделавшись с Польшей, Советский Союз принялся за Финляндию. 3 ноября 1939 г. в «Правде» напечатана неожиданная статья, с резкими выпадами в адрес Финляндии: она-де не желает укреплять дружбу со своим великим соседом, упрямо отвергает миролюбивые предложения, идет на поводу всем известных «поджигателей войны». Оканчивалась статья словами совсен не дипломатического лексикона: «Мы отбросим к чорту всякую игру политических картежников и пойдем своей дорогой несмотря ни на что, ломая все и всяческие препятствия на пути к цели» (Сол8). В тот же день заявление Молотова делегации Финляндии: «Мы, гражданские лица, не достигли никакого прогресса. Сегодня получают слово солдаты» (325). Прямая угроза военного вмешательства. Не менее цинично и заявление Сталина Ю. К. Паасикиви (главе финской делегации) и Таннеру в конце переговоров. Сказав, что желание советской стороны заключается в том, «чтобы расстояние от Ленинграда до границы было 70 километров», Сталин добавил: «Ленинград мы отодвинуть не можем, а поэтому должна отодвинуться граница» (325). Затем начались военные действия. По советской версии дело обстояло так: 26 ноября 1939 г. финская артиллерия обстреляла советские войска в районе Ленинграда. Были убитые и раненые. Вечером в тот же день Финляндии вручена советская нота об обстреле (7 выстрелов, трое убитых, 7 раненых, в районе сeла Майнила). В ноте выражался решительный протест и говорилось о том, что «сосредоточение финляндских войск под Ленинградом не только создает угрозу Ленинграду, но и представляет на деле враждебный акт против СССР, уже приведший к нападению на советские войска и к жертвам». Советское правительство требовало от финского «незамедлительно отвести свои войска подальше от границы на Карельском перешейке на 20–25 километров, и тем предотвратить возможность повторных провокаций» (327). В ответной ноте 27 ноября финское правительство сообщало, что в срочном порядке провело расследование, которое установило, что выстрелы были произведены с советской стороны. Подробно проанализировав факты, правительство Финляндии отклонило ноту. Непонятно, кто врет. Но ряд соображений приводит к выводу, что не финны. Прежде всего, они совершенно не заинтересованы в войне против Советского Союза. Оперативный план войны с Финляндией был обсужден в присутствии Сталина еще летом 1939 г., до случая с обстрелом. Несколько свидетельств бывших участников советско-финской войны, очевидцев обстрела, говорят о том, что стреляли не финны. По всей вероятности, была произведена такая же провокация, как та, что использовали немцы в качестве предлога нападения на Польшу (гестаповцы, переодетые в польскую военную форму, инсценировали нападение на немецкую радиостанцию в Грейвице). Всё было заранее подготовлено. Ленинградский военный округ пополнен войсками. К моменту начала военных действий он имел в своем составе около 500 тыс. человек, около 1600 орудий, свыше 1500 танков, 2500 боевых и военно-транспортных самолетов. Один из генералов, сообщивших эти сведения, утверждал, что «Мы превосходили противника: в людях 3.3 раза, в самолетах — 10 раз, в танках — 26 раз, орудиях — 4 раза» (326). В конце октября Военный Совет Ленинградского Военного округ направил Народному комиссару обороны Ворошилову «План операции по разгрому сухопутных и морских сил финской армии» (326). 28 ноября советское правительство заявило
