— Давай, я помогу тебе разнести это, а ты поможешь нам, — сказала Аник, мотнув головой, чтобы отогнать непрошеные мысли.
— Не о мертвых надо думать, о живых, — проворчала Арвик, — и отец Константин так бы сказал!..
— Да, он так говорил, — согласилась Аник, — но когда мы это раздадим, тебе до вечера будет нечего делать, ведь правда?
В котле уже варилась старая кожаная попона, нарезанная на тоненькие полоски. Дров оставалось совсем мало, и Арвик поддерживала в очаге едва теплящийся огонь. У очага, низко наклоняясь к огню, тряся головой, сидела Хильда. «Она-то как выжила?» — с удивлением подумала Аник. Последние месяцы девочка редко вспоминала о старухе. — «Она-то ведь не может жевать мясо, и даже сушеные яблоки ей не по зубам — зубов у нее давно нет!»
Арвик проследила направление взгляда дочери князя и с ожесточением вздохнула.
— А потом я должна еще для нее мясо жевать, — зло сказала она. — Хорошая работа, правда? Сижу полдня, жую, потом даю ей — а она в минуту проглотит, и просит еще.
Аник с уважением посмотрела на дочь Джоджо, которую всегда считала не очень хорошим человеком — сварливая, дерзкая и ленивая, дочь Джоджо совсем не походила ни на отца, ни на мать, мудрую и бесстрашную Нину. Но жевать мясо, а потом его выплюнуть, чтобы его могла проглотить беззубая старуха — нет, Аник не чувствовала себя способной на такой подвиг.
— Ладно, — наконец, смилостивилась Арвик. — Пошли тогда. Вот, смотри — это, где больше мяса, для мужчин, а с другой стороны — для женщин, там, где по два кусочка.
Арвик ловко завязывала отмеренные порции в длинный кусок ткани, так, что каждая порция оказывалась в отдельном узелке. Посередине мужской и женский концы разделялись свободной полосой: — Это чтобы не перепутать, — объяснила Арвик. — Ты иди на западную стену, а я на южную и восточную.
Во дворе Аник увидела двоих мужчин, занимавшихся непонятной работой — большими железными ломами мужчины выковыривали плиты, покрывавшие землю.
— Вэ, Гив, что ты делаешь? — удивленно просила Аник.
— Князь велел, — отозвался Гив, не прерывая работу, — стрелы кончились, Кена не успел изготовить новые.
Гив вывернул огромную плиту.
— Ого! — воскликнул он довольно, — этого на десяток тварей хватит!
Вдвоем мужчины потащили плиту по лестнице. Аник побежала за ними:
— Гив, я еду принесла, поешь!
— Некогда, дочь князя! — засмеялся Гив, сверкнув белыми зубами, но от этого смеха Аник стало совсем не радостно, а, наоборот, как-то не по себе. — Отобьем их — тогда и пообедаем!
Мало кого удалось накормить Аник — только две женщины послушно проглотили принесенные ею фрукты и мясо. Камни снизу сегодня летели градом, Аник не успевала пригибаться.
— Совсем нынче сдурели, — сказала одна из женщин, поднимая один из только что упавших камней и швыряя в голову ближайшего к стене каптара. Каптар упал, но тут же поднялся, и с еще большим остервенением полез вверх, — что случилось с ними?
Аник вернулась в кухню и застала там Арвик, снимавшую с плеча свою тоже почти не полегчавшую ношу.
— Я не знаю, кто сегодня больше с ума сошел, мы или они, — сказала Арвик, — все от еды отказываются, будто не голодные.
Хильда заворчала что-то, зашевелилась, протягивая к Арвик скрюченные старостью пальцы. Аник прислушалась к бормотанию старухи. Хильда по-шавабски просила есть, Аник разобрала: — «Хлеб, хлеб, дай хлеба!»
Арвик прикрикнула сердито на старую женщину, и Хильда замолчала, уронив на колени руки.
— Ладно, пошли, — сказала Арвик, — помогу вам.
Но тут Хильда вдруг выпрямилась и произнесла отчетливо на горском:
— Они идут.
— Ва! — в один голос воскликнули девушки: Хильда давным-давно забыла язык айков.
— Они идут, Аник, — повторила Хильда, и речь ее была ясна, как будто она никогда не впадала в старческий маразм. — Скажи князю, что день не успеет умереть и вновь родиться, как они будут здесь. Они идут, и несут смерть врагам, и ведет их славный витязь, могучий и мудрый — и твоя судьба переплетена с его судьбой. Прощай, Аник, мой цветочек! — на мгновение лицо Хильды озарилось доброй улыбкой — такой, какой когда-то она улыбалась своему цветочку, — а потом старуха упала с кресла лицом в огонь очага, чуть не опрокинув котел с похлебкой. Аник бросилась к ней — Хильда была мертва.
— Беги к князю! — закричала Арвик, вытаскивая тело старой женщины из огня, — беги к князю, расскажи ему — ей было видение, Аник, помощь скоро придет!..
Аник выбежала из кухни, и в этот самый момент через стену со стороны привратницкой башенки впрыгнули во двор крепости несколько каптаров.
— А-а-а! — заорала Аник, — каптары! Твари прорвались в крепость!
На крик девочки из кухни выбежала Арвик. Лицо ее было белым, как мука или молоко. Каптары, увидев девушек, огромными прыжками пересекли двор, девушки быстро вбежали в кухню и едва успели захлопнуть дверь.
— Что теперь делать? — спросила Арвик, задвигая тяжелый засов. Твари наваливались на дверь, но толстые доски пока держались. — Эти-то, пока до нас не доберутся, дальше не пойдут, но новые прилезут… Все на стенах, как их предупредить? — из кухни был только один выход — во двор крепости.
Аник оглянулась. Каптары по-прежнему ломились в дверь, а один из них заглядывал в узкое окошко и пытался просунуть туда лапу. Окошко было забрано частой решеткой, и каптар в бессильной злобе грыз железные прутья, обагряя их красной слюной.
— Дымоход! — воскликнула Аник, — я смогу по крыше перебраться на стену, если вылезу через дымоход!
Арвик задрала голову. Очаг в кухне был велик — в давние времена в нем одновременно жарили двух быков — и отверстие для дыма было проделано на высоте, недосягаемой для девушек. Труба была достаточно широка — в этом Аник была уверена — но как влезть под потолок?
— Котел! — Арвик перевернула котел с похлебкой, огонь зашипел и потух. Дно котла было покатым и к тому же покрыто черной сажей — Аник, подумала, что, пожалуй, поскользнется, и попросила Арвик: — Держи меня!
Но девочка была слишком мала ростом и не достала до отверстия.
— Вэ! — сказала Арвик, стаскивая ее, — дай, я!
Она высоко подоткнула подол юбки, открыв ноги — даже в эту минуту Аник не могла не заметить их худобы и кривизны — и, разувшись, влезла на дно котла. Арвик была очень высокой, и голова ее ушла в дымоход по плечи.
— Я не могу выбраться, — сказала она, высовывая голову из дымохода, — там не за что ухватиться. Есть вроде бы зацепка, но я не могу дотянуться.
— Надо кричать! — придумала Аник, — кричи в дымоход, как в трубу, может быть, тебя услышат.
Арвик кивнула, и снова скрылась в закопченном отверстии.
— Вэ, люди! — закричала она. Голос ее доносился до Аник глухо, как из бочки, и девочке даже стало жутко от этого голоса — как будто кричала не Арвик, а кто-то страшный из другого мира — тролль, может быть? — Люди, в крепости каптары! Твари прорвались в крепость! Спускайтесь со стен, люди!
Аник оглянулась на дверь — уже некоторое время она не слышала ударов каптаров. В узком окошке тоже не было видно рыжей оскаленной морды. Аник подошла к окну и осторожно выглянула. Во дворе крепости каптары схватились с дружинниками. Она увидела Гива, который душил тварей голыми руками, не обращая внимание на их укусы, и Джоджо, работавшего мечом, как хороший рубщик капусты, и князя, насаживающего каптара на копье, и Горди, который упал на одно колено и, отбросив сломанный меч, работал кинжалом, и еще кого-то, и даже женщин, с мечами, ножами и кинжалами…
