Анна, королева. Книга 1: Дочь князя

сопровождении дружинников в зал.

— Аник, дочь Варгиза, из дома Варгизов, князей Красной крепости от начала времен, рада приветствовать вас в своем доме! — звонко сказала она.

Первыми шли два витязя, один из них был горец. По дорогому серебряному поясу, по кинжалу в богато украшенных ножнах, Аник поняла, что это князь. Аник пожалела, что не успела спросить у Джоджо, кого именно ей предстоит принять — сама она не успела разглядеть герба на знамени, занятая беготней, но уж Джоджо, должно быть, разглядел. Второй, высокий и широкоплечий, походил скорее на шаваб, чем на горца, хоть и одет был в горскую кольчугу, и в мягкие горские сапоги. Кольчуга его была совсем простой, и кинжал на поясе прятался в обычных кожаных ножнах. Аник подумала, что это, должно быть, один из дружинников князя. Князь меж тем сказал:

— Горгий, сын Горгия, из дома Горгиев, князей крепости Серых Скал от начала времен, счастлив снова быть гостем в этом доме.

«Жених пропавшей Тамил, надо же!» — подумала Аник. Но гость продолжал:

— Благородный Балк из числа воинов короля Марка не знает нашего языка. Он просит меня засвидетельствовать свою радость видеть хозяев этого дома в добром здравии.

— К несчастью, не все здоровы, — сказала Аник. — Князь Варгиз страдает от ран, нанесенных ему врагами, и не может приветствовать вас, но его дочь предлагает вам хлеб и воду своего дома.

Эта фраза, которой полагалось приглашать гостя к столу, была традиционной, и редко содержала в себе истину — обычно хлеб на столах был, но воду заменяло пиво и вино. Сегодня же, напротив, хлеба не было. Зато воды на столах имелось — хоть залейся, чистой, родниковой воды, но ни капли пива и вина. Женщины разложили на серебряных блюдах горстки сушеных фруктов, тоненько нарезанное на ломтики вяленое мясо, переложенное пучками зелени. Аник подумала, что, наверное, в саду оборвали весь укроп.

— Осада снята только сегодня, — продолжала Аник, — поэтому просим нас извинить за скудный стол и отсутствие удобств, — Аник указала рукой на почетные места на ковре, и сама заняла место напротив. Князь Горгий и Балк сели, за ними стали рассаживаться и остальные гости, и дружинники. Несколько женщин принесли миски с густой горячей похлебкой из вяленого мяса и пшеничной крупы и расставили их перед гостями. Балк что-то сказал князю.

— Благородный Балк удивляется — он прежде только в бахристанских землях видел, чтобы ели на полу, — перевел Горгий для Аник.

— Мы тоже не привыкли к такому, — невозмутимо ответила Аник, — но последние месяцы столы были нам не нужны — мы принимали пищу на стенах крепости.

Князь Горгий наклонил голову, скрывая одобрительную улыбку. Его сосед засмеялся. Он, по- видимому, понимал горский язык, но не мог на нем разговаривать. Аник почти с благоговейным ужасом увидела, как благородный Балк зацепил горстью добрую половину вяленого мяса со стоявшего перед ним блюда и отправил в рот. «Вчера этого бы хватило, чтобы накормить троих! — подумала Аник, и тут же одернула себя: — он же наш гость!» По горскому обычаю гостя полагалось накормить самым лучшим, что есть в доме — даже если завтра хозяева будут умирать с голоду. Что, вообще-то, им и предстояло.

Балк налил в кубок воды из кувшина, попробовал, отставил кубок и зашептался с князем. Горгий что-то отвечал — так же шепотом. Аник нахмурилась — шептаться за столом было не принято. Наконец Горгий пожал плечами и сказал громко, обращаясь к Аник:

— Благородный Балк просит позволения наполнить кубок дочери князя бахристанским вином в знак признательности за гостеприимство.

Аник стиснула зубы. Намек на недостаточно обильный стол был верхом неприличия, гостя, провинившегося в таком, и за гостя переставали считать,

— Откажись, — шепнула за плечом Аник Нина.

— Сама знаю, — огрызнулась Аник тоже шепотом, а вслух произнесла:

— Не подобает дочери князя пить вино, когда отец ее лежит при смерти, страдая от ран.

Благородный Балк («Не очень-то он благородный!» — подумала Аник, следя за его манерами) еще раз отхлебнул воды и сказал на горском — то есть, это он, Балк считал, что говорит на горском:

— Хозяйка ест нет, гость ест нет тоже.

— Благородный Балк хочет сказать, что дочь князя, угощая нас, позабыла о себе, — с улыбкой перевел князь Горгий. — Прости витязю Межгорья незнание наших обычаев, дочь Варгиза.

Аник кивнула, взяла кусочек мяса и отпила воды из кубка.

— Мы видели знамена многих князей горской страны, и верховного князя Гориса, а также и знамя короля Межгорья, — сказала Аник, прожевав. — Означает ли это, что в войске присутствуют люди знамен, или же сами владельцы знамен оседлали коней?

— Верховный князь остался в столице, — ответил князь Горгий, — годы не позволили ему взять в руки меч, годы и заботы. Но король Марк, кипя праведным гневом, во главе сотни витязей, каждый из которых имеет под рукой сотню всадников, пришел на помощь стране горцев. Не желая отклониться от пути, он прислал нас с благородным Балком приветствовать дом Варгиза и поздравить его с победой. Привал короля будет в долине Большой реки, там мы встретимся с ним завтра в полдень.

Аник восхитилась такой длинной речью. Сама она, владея высоким слогом достаточно хорошо — во всяком случае, отец Константин всегда хвалил ее успехи — не могла подряд сказать больше одной фразы.

— Да будет на пути короля удача, и да не оставит его Господь своею милостью, — сказала она, и почувствовала, что краснеет. Король, король Марк, сам король Межгорья, предсказанный ей, Аник, в женихи, и он всего-то в нескольких полетах стрелы отсюда — а она даже не сможет увидеть его!

— Не будет ли и Красная крепость счастлива принимать короля на его пути домой? — спросила Аник после некоторой паузы — все-таки за столом положено не только говорить, но и есть. За это время благородный Балк уничтожил содержимое миски с похлебкой и закусил еще одной горстью вяленого мяса. Князь Горгий, напротив, ел мало, зато часто отхлебывал из кубка.

— Только король мог бы ответить на вопрос княжны из дома Варгиза, — церемонно сказал он, — мы же идем за ним и рядом с ним. Если будет на то воля Божья, король перевалит через Граничные горы, дабы задавить червя в логове его.

— Ва! — глаза Аник широко раскрылись, и высокий слог напрочь вылетел из ее головы, — но ведь оттуда еще никто никогда не возвращался!

Нина дернула ее сзади за платье. Аник опомнилась.

— Счастье короля да не оставит его в его трудах, — сказала она важно. И добавила: — Но гости наши устали после долгого пути и ратных подвигов. Не возьмет ли на себя князь из дома Горгиев труд прочтения молитвы, наш священник покинул нас вчера…

Князь Горгий кивнул, и Аник встала со своего места в знак окончания застолья. Все последовали ее примеру. Князь Горгий прочел короткую молитву — раза в три короче той, какую обычно читал отец Константин, — и обратился к Аник:

— Дочь Варгиза подарит нам час беседы наедине?

Аник быстро взглянула на Нину. Та подняла брови. По обычаю незамужняя девушка не могла уединяться с мужчиной без ущерба для своего имени. Но — опять же по обычаю — о важных делах князья и правители крепости разговаривали без присутствия своих людей, чтобы никто не мог потом разгласить содержание разговора.

— Беседа с князем дома Горгиев и витязем короля Межгорья — честь для дочери Варгиза.

13.

В спальне князя сохранилась мебель: два кресла, кровать, застланная медвежьей шкурой, стол. Сюда Аник привела князя Горгия и благородного Балка, а Нина внесла для них пучок зажженных лучин и вставила в держатель.

— Не забывай про высокий слог! — прошипела Нина и вышла. Но князь Горгий сразу же перешел на обычную речь, едва только жена Джоджо затворила за собой дверь.

— В дне пути за нами следует обоз с продовольствием, — сказал князь Горгий. — По велению верховного князя мы оставляем крепостям, пережившим осаду, запас еды. Немного, но продержаться до нового урожая хватит. Тем более что до сих пор только одна из крепостей воспользовалась щедротами