Мистическим охваченная сном. Она брела, как сон и паранойя, Сомнамбулой скользила неживой, Число, как деспота, на щит вздымая свой, Над дыбою, над всей землей чумною. Число — монарх, оно идет на троны, Являет чудеса и совершает суд. Столицы замкнуты, и замкнуты законы, И в знаки чисел входит абсолют. Число — как обелиск незыблемым владыкам. Но пеплом смерти всё занесено, И в щели в памятнике их великом Вонзает стрелку новое зерно. И откупщик спешит к дворам монаршим, И феодал свой меч отдать в залог готов, И страсть властителей — лишь страсть купца, и вновь Труба купеческая воет марши, И корабли полны, и снасть звенит на них, Они плывут, и скрип пера гусиного Летит за ними вслед по титлам желтых книг, Доходы все проверив до единого, И опозорив, и смутив число, И уважая то, что возросло, Что можно взять и что побеги гонит, Что бьется пульсом в денежном мешке, Как сердце, взвешенное на ладони, Как золотой дукат в торгашеской руке. И числа возрастают всё упрямей, Всё возрастают, рост определив, Прилив торгашеских расчетов, их отлив Шумит на севере и юге над морями. И раскрываются гроссбухи и моря, Линейки книг — как синих рейсов лента. Как бы флотилия, плавучих чисел ряд Подходит к Корсике из Генуи и Гента. И дальше, сквозь Ла-Манш, Бискайю, Гибралтар Заботливый купец уже везет товар, Купец предвидит в прозорливом трансе, Как, взрезав сетку строгого баланса, К двум Индиям прекрасным, на экватор Плывут тяжеловесные фрегаты. Вот четким почерком начерчены нули — И голову купцу от них вскружило, Он видит Африку, где золотые жилы В расщелинах глубоких залегли. И дальше вписывает почерк бойкий Фигуры единиц, счислений частокол. Так караван, построившись, пошел, Рабы несут клыки кривые, словно двойки. И был разверст и потрясен весь свет Живительной грозой противоречий. Но, в вечном росте двигаясь вперед, Бессменное коловращенье циклов Само свергает грань, к какой оно привыкло, И, поглотив ее, к другой меже идет. Прыжок растущего и катастроф удары, Сосредоточие страстей и грозный сдвиг — И новый берег у реки возник, И, словно кожа, прорван берег старый. Мильярды капель связаны в струю, И сотни струй текут рекой одною, Меняя каждое мгновенье связь свою, Волну вздымая, опуская, роя. Как пульс и ток, число растет в живом, Само крушит свой мозг, чтоб — бури отголосок — В страданьях и в борьбе, меж гроз больших и грозок Возникнуть вновь в значении другом. В ученья книг врывается самум, Жестокий смерч, рожденный в сердце строгом, Сухая страсть, итог горячих дум,— Тень бытия живого и тревога, Грядущей правды темный, дальний шум, Ученость Гегеля — как выход на дорогу. О, чванство Гегеля — добыча словоблудий И вышколенный, мертвый марш идей. Но живы души у живых людей, И подлинных людей начало — эти люди. Ворота в мир распахивает труд, И входят жизнь и мысль, ведут и классу служат, И побежденное в бою оружие — Ученье Гегеля — вождю передают. И мысли, и сердца, и руки в напряженье, Умы и жизнь идут в одном строю,
