— И вы поехали в Брэксхэм?
— Ну, не совсем. Он немного подождал перед въездом в город.
— Зачем?
— Сдрейфил. Он сказал, что хочет посадить меня в поезд в последний момент. Он крутил, как я очень хорошо знаю, с этой занудой Катлер, и, думаю, боялся, что она или её мать узнают.
— Кто-нибудь проходил мимо, пока вы ждали?
— Нет. Не думаю. Ах да. Был носильщик с велосипедом. Вы ещё не закончили с вопросами?
— Не совсем. Что произошло затем?
— Ничего. Он подвёз меня к станции, и я села на поезд.
— И вы поехали прямо в Лондон?
— Конечно. И была страшно рада вернуться. Я никогда не могу долго выдержать деревню. Сплошная слякоть и повсюду навоз. Невозможно сохранить обувь приличной и две минуты.
— Роджерс говорил, что собирается делать тем вечером?
— Кажется, он встречался со своей девушкой.
— Больше он ничего не говорил?
— Ничего, что бы я вспомнила. А в чём дело? Или вы думаете, что он сказал мне, кого он собирается прикончить?
— Он говорил что-нибудь о том, что за ним следят?
— Следят. Нет. Не говорил.
— Сколько он дал вам за письма?
— Это моё дело.
— Сколько? — Тон Стьюта абсолютно не изменился.
— Нет, но в самом деле. Я хотела бы знать, какое право вы имеете врываться сюда и устраивать мне подобный допрос!
— Сколько?
— Немного.
— Я жду.
— Около 20 фунтов.
— Около 20 фунтов?
— Ну, 20 фунтов.
— Где, как вы думаете, он их взял?
— Откуда мне знать? Хотя он действительно говорил что-то о том, что продал какие-то лотерейные билеты или нечто в этом роде.
— Он говорил, кому их продал?
— Нет.
— Он упоминал человека по имени Ферфакс?
— Нет. Не могу припомнить.
— У вас были сведения, что он ввозил в страну наркотики.
— Нет. Правда, нет. Я бы такое не одобрила. Только не наркотики.
— Почему он остановился и купил верёвку в Чопли?
— Чтобы привязать мой дипломат к багажнику. Он всё время норовил упасть. Я сказал ему, что это опасно.
— Когда вы прочли в газетах, что Роджерс кого-то убил, на кого вы подумали?
— Ни малейшего представления. Знаю только, кого бы мне хотелось… — добавила она, взглянув на миссис Уокер.
— Вы говорите, что поехали в город на шестичасовом поезде. Какие у вас есть доказательства?
— Доказательства? Что вы имеете в виду? Я действительно ехала на том поезде.
— Что вы делали, когда приехали сюда?
— Пошла повидать друзей.
— Имя?
— Не понимаю, почему я должна их сюда впутывать.
— Когда я напомнил вам об убийстве, совершённым в Брэксхэме тем вечером, я думал, вы понимаете, что должны представить своё алиби, если оно у вас есть.
Это, казалось, произвело на девушку впечатление.
— Это были мисс Рене Адэйр, и миссис Уэйнрайт.
— Адрес?
— Арарат-стрит 66, Ковент-Гарден. Верхняя квартира. Я была с Рене всю остальную часть вечера.
— Вы долго живёте в этой комнате?
— Несколько недель.
— То есть, фактически с того самого дня. Вы посчитали желательным изменить адрес, вместо того, чтобы прийти к нам с информацией.
— Не хотела быть втянутой в это дело.
— Понимаю. Но если бы все действовали как вы, наша работа была бы вдвое трудней.
— Это ваши проблемы, — спокойно сказала мисс Смайт.
Наступила пауза, во время которой Стьют, казалось, рассчитывала дальнейшую линию нападения.
— Теперь закончили? — спросила она. — Мне ещё надо сделать кое-какие дела.
— Как вы получили 20 фунтов у Роджерса? Сказали, что есть ребёнок? Хорошо. Не отвечайте.
Последовала ещё одна длинная пауза, во время которой миссис Уокер стала проявлять нетерпение.
— Послушайте, мисс Смайт, — внезапно сказал Стьют более спокойным тоном. — Я верю, когда вы говорите, что ничего не знали об убийстве. И вы больше обо мне не услышите, если постараетесь помочь сейчас. Только напрягите ум и подумайте, сможете ли вы вспомнить хоть что-то, способное нам помочь. Роджерс оставил вас и, насколько мы знаем, сразу же пошёл и совершил убийство. Теперь скажите нам, не вспомните ли что-нибудь, что он сказал или сделал, что могло бы нам помочь.
— Я пытаюсь думать, — ответила девушка. — Честно, пытаюсь. Нет, я действительно не могу припомнить ничего такого. Я была столь же удивлена, как и все остальные, когда прочла, что он это сделал и убил себя. Тем вечером он, казалось, был в приподнятом настроении.
Стьют встал.
— Очень хорошо, — сказал он, — Тогда на этом и остановимся. — И он повернулся, чтобы выйти.
Я на мгновение подумал, что между двумя женщинами сейчас произойдёт сцена, но обе, казалось, предпочли надеть маску преувеличенного высокомерия. Миссис Уокер совершила царственный уход, а мисс Смайт вновь изобразила зевоту.
Лишь в автомобиле миссис Уокер дала волю подавляемым эмоциям.
— Вот значит как! — воскликнула она. — Вот что получается, когда относишься по-хорошему ко всяким…. И подумать только. Эта девушка всё это время была жива! Коварство, вот как я это называю! Она могла всё рассказать и сделать ненужными все эти её поиски. А 20 фунтов! Если бы я знала, что она их получила, всё пошло бы по-другому. А вот как вышло! Ну, теперь, когда вы знаете
— Да, — сказал Стьют, — должен. И если бы вы сделали милость и немного помолчали, я смог бы попытаться сконцентрироваться на этой задаче.
— Да уж. Очень красиво говорить подобные вещи. И это после того, как я прошла через всё это, чтобы вам помочь. Однако чего ещё можно ожидать от полиции! Я буду рада, когда окажусь дома.
ГЛАВА XXV
