— Кто он?
— Заступник, — ответили ему.
И вперебой рассказали про лютых разбойников, три села обирающих, о жертвах их, о злых бесчинствах, о пожарах, о смерти, о муках и страхе. Рассказали, как недавно приехал в село никому не известный человек с необычным кривым мечом и как в первый же день помешал он разбойникам над двумя невинными девками злодейство учинить. Рассказали, как нагрянула ночью вся банда, как искали разбойники по дворам своего обидчика. И как незнакомец с кривым мечом сам вышел к ним, назвал себя странным именем и начал бой.
— Изрубил всю банду. Кто выжил — без оглядки убежал. А он остался лежать на дороге, трупами врагов окруженный, саблю свою крепко сжимая.
Рассказали Кузнецу, как селяне подобрали израненного воина, как сами пытались его лечить, пока настоящих лекарей искали. Рассказали, как все приезжие лекари, поглядев на мечущегося в горячке заступника, раны его пощупав, головами качали и от лечения отказывались, говоря, что больной до конца дня не доживет. Но он жил — день, два, три. И последний лекарь, в бессилии своем признаваясь, сказал, что помочь умирающему может лишь колдовство.
— Ладно, — дослушав рассказ, согласился Кузнец. — Несите его в дом.
И, с гостями не попрощавшись, ушел к лесу соседа своего встречать.
Тринадцать дней жил Колдун в доме Кузнеца, варил мази и снадобья, дымил над постелью больного разноцветными пахучими дымами, диким котом выл, птицей щебетал, в костяные колотушки стучал — близкую смерть всячески отпугивал. Заклинания приговаривая, гнилое мясо острыми ножами резал, железной пилой кости пилил, тонкими иглами живую кожу шил, раскаленными печатями кровь останавливал.
Тринадцать дней сидели вокруг дома Кузнеца белки и рыси, бурундуки и медведи, мыши и волки, бегали в лес, хозяину своему нужные травки и корешки добывая.
На четырнадцатый день открыл глаза раненый, на мучителя своего посмотрел ясно, единственной рукой по кровати зашарил, саблю свою кривую отыскивая.
Засмеялся Колдун, будто филин заухал, дунул в лоб воину, травяной пылью на глаза посыпал и зычно позвал хозяина дома с дочерью. Когда они пришли, встали у постели на осклизлом полу, объяснил им, что будет теперь раненый спать девять ночей без просыпу. Велел мазать раны дегтем и медом, кормить особым бульоном, через зубы его вливая, читать наговоры, колотушкой постукивая. А еще рассказал подробно, что нужно будет сделать, чтобы раненого на ноги поставить, на бересте косточкой пояснительные рисунки нарисовал.
Ушел Колдун в лес силы восстанавливать. Обещал через девять ночей вернуться.
А Кузнец с дочерью, на безногого однорукого спящего поглядев, взяли берестяные записочки и отправились в кузню раздувать жар в никогда не остывающем горне.
Девять дней на всю округу перестукивались молоты и звенела наковальня. Девять дней надрывно гудели меха и взлетали в небо горячие искры.
На десятый день вернулся из леса Колдун. Принес жилы и вены животных, медвежью лапу и лосиные ноги. Долго отдыхал на пороге кузни, за работой Кузнеца и его дочери наблюдая, висящие на стене кованые одёжи осматривая, придирчиво изъяны в них выискивая. Ничего не сказал мастерам, когда они работу закончили. Встал, вместе с ними к дому пошел, где в прохладной горнице спал беспробудно безногий однорукий человек, весь медом и дегтем вымазанный.
И опять взялся Колдун за острые ножи и иглы. Затянувшиеся раны вскрыл, звериные жилы к человеческому мясу прикрепил, животные вены под кожу сунул, высверлил буравом суставы и кости, сквозь дыры железную проволоку пропустил, велел Кузнецу концы клепать, а сам пахучие дымы зажег, живой водой брызгать принялся, вареные мази толстым слоем на раны накладывать стал.
Под вечер вытащили лавку с больным к кузне. Зажгли факелы, развесили на жердях все свечи и светильники, что в доме были. Оковали обрубки ног и руки железом, блестящими спицами медвежью лапу пронзили, к лосиным ногам шарниры скобами прикрепили, проволокой оплели…
Три дня и три ночи работали Кузнец и Колдун, живое, мертвое и неживое меж собой соединяя, сращивая. Ранним утром четвертого дня пришел в себя распятый на лавке человек, пошевелился, дубовую лавку развалив. Отступили Колдун и Кузнец, на дело своих рук любуясь, понимая, что никто никогда ничего подобного повторить не сумеет.
— Встань и иди, — сказал Колдун ворочающемуся на земле человеку, собственной тяжестью раздавленному.
Застонал человек, захрипел железным горлом, повернул железное лицо к своим спасителям, на медвежью лапу, железом окованную, оперся, лосиные ноги, в железо одетые, подогнул, подобрал.
— Кто вы такие?
— Люди мы, — ответил Кузнец, чему-то улыбаясь.
— Живем здесь, — добавил Колдун, отчего-то хмурясь.
Не сразу ушел железный человек от своих спасителей. Несколько дней учился он владеть обновленным телом: сначала ползал, потом ходил, потом бегал. Силу испытывал — деревья железной лапой валил, железными ногами дробил камни. Когда совсем окреп и освоился, поклонился Кузнецу, Колдуну спасибо сказал. И отправился восвояси, землю сотрясая, даже имени своего не назвав, но пообещав заботиться о людях, что привезли его сюда.
Много лет потом ничего не слышали Колдун с Кузнецом о спасенном ими человеке.
Уж и думать о нем забыли.
Но нашлись люди — напомнили.
В самый разгар лета, в сенокосную пору, точно в день Иосы Молчальницы навестил Кузнеца старый знакомый — разъезжий купец Тарадор. На мену привез он два мешка соли, заморские сухие травки в горшочках, ткани разные и потешные картинки на лубках мелко рисованные — для дочки Кузнеца развлечение. Непривычно тих и сдержан в торге был Тарадор — будто опасался чего. Вопросы чудные и осторожные задавал. По сторонам так и зыркал.
Терпел хозяин ужимки гостя, да не вытерпел — припер к телеге, товаром груженной, прямо спросил, чего случилось. Не стал Тарадор отказываться, начал рассказывать — сначала всё намеками да с оглядкой, потом честно, без недомолвок.
Узнал Кузнец, что человек, которого они с Колдуном на ноги поставили, теперь всю округу держит в страхе. Выслушал Кузнец, лицом каменея, длинную историю, как так получилось.
Всё поначалу вроде бы хорошо было: каждую деревню посетил человек на железных ногах, в каждый хуторок захудалый заглянул; могучей железной лапой похваляясь, всем обещал защиту. Года не прошло, а он уже тракт от разбойников очистил, лесного людоеда изловил и казнил, болотное чудище, на гати охотящееся, из трясины выволок, распотрошил, сделал чучело и в город его продал. Нашлись, конечно, злодеи, недовольные новым порядком, и немало их было. Засады устаивали, самострелы ставили, ловушки готовили — по-всякому убить пытались. Но разве можно одолеть железного человека, звериной силой наделенного?
Поверили защитнику простые люди, имя его узнали — Хесим, место нашли, где он поселился. Сами теперь стали с просьбами к нему приходить: злого обидчика покарать, опасного зверя из леса выгнать, степного врага к границам не пустить, ценный обоз через недоброе место проводить… Не требовал платы Железный Хесим, брал то, что давали: краюху ли хлеба, мешочек ли с монетами. Только вот стали замечать люди, что очень уж хвалится своей силой Железный Хесим — то забор походя повалит, то колодезный сруб словно бы случайно разобьет, а то и бычка чужого, забавы ради, жизни лишит, в лоб кулаком стукнув. Кто- то не сдержался однажды, сердитое слово против сказал. Тогда Хесим так ему бока намял, что недовольный на ноги больше подняться не смог. Забоялись крестьяне, сомневаться начали, так ли уж хорошо такого заступника иметь. А Хесим, со всеми врагами расправившись, всех недругов напугав, заскучал от спокойной жизни и совсем дуреть начал: то на ярмарку придет бороться с кожемяками да и покалечит их,
