Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахио дагестанских войнах в период Шамиля

Мы нашли при нем роскошную коляску, приготов­ленную для имама. Этот полковник подошел к имаму, поздоровался с ним, приветствовал его с приездом и предложил свое гостеприимство. Он говорил с има­ мом на арабском языке (а у него и искусство в нем! что за искусство!). В заключение речи он сказал: „Добро пожаловать, благородный уважаемый гость, пригла­шенный остановиться у справедливого великого госу­ даря, которому никогда не надоедает оказывать мило­сти, приехали вы в добрый час'.

Они двое поехали в этой коляске, сыновья Шамиля во второй, а мы — его товарищи — в третьей. Мы при­были к дворцам, пяти- или шестиэтажным, и остано­вились в них. Они очень хорошо обставлены и украшены различными тканями, столами и стульями, обтянутыми разноцветной парчой. В этих дворцах — разнообразная пища и множество фруктов, „которые не прекращаются и никогда не запрещаются',1 и воз­

144

вышающиеся постели. Как будто бы это какой-то рай, в котором „гроздья его близки'.1 Богуславский сказал нам: „Ешьте и пейте на здоровье. Это ува­жение специально для тебя сделал царь, о имам!' Имам поблагодарил за это. Полковник с этой упо­мянутой речью, осмотрев накрытые столы, вышел от нас не надолго, затем, примерно через час, вер­нулся к нам вторично и сел с нами за пищу. Затем он ушел.

На следующий день утром он пришел к нам и сказал: „Мы сейчас отправимся сперва к дежурному генералу — помощнику министра'. Мы отправились к нему а с нами и наш друг капитан Руновский. Когда мы прибыли к дежурному генералу, он поднялся навстречу имаму, поздоровался с ним и сказал: „Добро пожаловать. Вы прибыли весьма кстати' и встретил его ласковыми и веселыми словами.

Имам изложил ему свое желание отправиться к министру и спросил, когда ему это будет можно сделать. Генерал охотно ответил ему: „Когда хотите'. Он обещал довести об этом желании имама до све­дения министра. Затем генерал ответил [согласием] на то, что хотели от него в отношении министра. Имам вышел от него с этими его обещаниями. На следующий день утром полковник Богуславский от­правился к этому дежурному генералу узнать в отно­шении того, что сказал имам накануне. Он вернулся от него с положительным ответом.

Мы отправились к министру Милютину в его дом. Мы встретили у него то же самое, что встре­тили до этого у его помощника, дежурного генерала, из уважения, почтения и приятных разговоров. Имам попросил у министра довести до. сведения царя о том, что он хочет встретиться с ним и когда это ему будет разрешено. Через день или два пришел высо-

144

чайший фирман о явке к царю. Когда мы прибыли в Красное Село, а это селение близ Петербурга, в нескольких верстах от него, то нашли царя в рос­кошных дворцах, а у ворот—толпу знатных людей и государственных вельмож, дожидающихся у дверей, как это полагается по обычаю вельмож, когда царь выйдет к ним. В тот день царь делал выход и был занят его приготовлением. Ему не подошел удобный случай пригласить нас в его дом и мы стояли поэтому у двери вместе со всеми собравшимися. Как только царь случайно брошенным взглядом увидел имама с лестницы дворца, он прямо напра­вился к нему, не обращая внимания на тех, кто нахо­дился по сторонам. Он остановился перед Шамилем, а народ, находившийся там, смотрел на них и уди­влялся тому, что встретил Шамиль со стороны царя из чрезмерного уважения. Царь спросил имама о его здоровье.

Имам проявил свою радость и счастье по поводу того, что видит его вторично здоровым, невредимым и в безопасности под взглядом смотрящего на него глазами милосердия и милости. Беседу царь продол­жал недолго. Он посоветовал имаму поехать в воен­ный лагерь, если он хочет полюбоваться зрелищем парада, а парад Шамиль неоднократно домогался посмотреть в прежние дни. Затем царь обратился к находившимся вокруг генералам и осведомился о их здоровье. Среди этих генералов были и такие, которые передавали письменные прошения его адъю­танту, и такие, которые удерживались от подачи про­шений, а удовлетворялись тем, что излагали свои просьбы устно, а затем поднимали руку к плечу — это у них знак приветствия. Затем царь сел в роскош­ную коляску и уехал со своим адъютантом.

Немного спустя вышел его брат, затем — царица со свитой из знатных женщин. Все они направились вслед за царем в военный лагерь.

19 А. М. Барабанов

145

После того как они удалились от нас, нам подали коляски, мы сели в них и поехали вслед за ними. С нами [поехал] и полковник Богуславский.

Когда мы приблизились к лагерю, то сошли с коля­сок и сели верхом на лошадей, находившихся там специально приготовленными для верховой езды. Мы верхами остановились в стороне близ царя, а он объез­жал и справа и слева между [рядами] солдат и говорил: „Как ваше здоровье молодцы?' Они отвечали ему в один голос: „Здравия желаем вашему величеству'. Царица сидела на возвышающемся холме в палатке с женщинами.

В то время, когда царь приказал войскам, и конным и пешим, пройти перед ним, ударил вдруг на нас про­ливной дождь. Промокли все вместе с оружием [на­столько, что] как будто бы их вытащили из пруда, наполненного водой. Затем царь объявил благодар­ность начальнику войск за то, что он нашел его войска в хорошем порядке. После того как прошли всадники, вслед за ними вышла пехота. Среди пехотинцев нахо­ дился сын царя. Он также шел как и все. Царь показал Шамилю на него и сказал: „Видишь этого мальчика? Это мой сын'.

Прошел перед ним другой его сын в других рядах, и царь указал на него имаму, как и в первый раз. Затем вышел один отряд всадников лучше предшест­вовавших оружием, лошадьми и выправкой [букв, ста­ ном]. Нам сказали, что это —лучшая часть из имев­шихся там войск. В их авангарде находился старший сын царя — его престолонаследник.

После мы в колясках вернулись обратно и отпра­вились в Петербург. По прошествии двух или трех дней мы отправились к генералу, который всегда ува­жал имама и любил его. Он находился в селении, выстроенном на морском берегу, тянущемся до Петер­бурга. Мы ехали на пароходе, принадлежавшем брату этого генерала, управителю морских войск. Нас рас-

145

положили в царском дворце, окруженном тем, что не поддается описанию.

Как только мы прибыли, нас пригласили к гене­ралу, находившемуся в другом дворце. Имам вошел к нему с полковником Богуславским. Мы оставались в прилегающем к нему помещении до тех пор, пока не окончилась беседа имама с генералом. Затем мы вошли к генералу, и последнее то, что он сказал при прощании имаму, было: „Поистине, я люблю тебя как родного брата. А сейчас я отправляюсь в другое дале­кое государство. Пиши мне о твоем положении, и я буду писать тебе и не забуду тебя, хотя и удаляюсь от тебя в далекую страну'.

Затем, когда мы вышли от генерала, мы вошли в царский сад. В этом саду находятся дома прежнего царя Петра, который установил большинство россий­ских порядков. В этих домах хранится его мантия, шарф и туфли его жены Екатерины, которая управляла делами Российского государства после смерти Петра. Там же — древняя медаль, на которой изображена женщина в короне. Эта медаль выбита во времена Екатерины. В этом дворце находятся знамена мусуль­ман, захваченные в стороне наших жилищ или в других местах во время битв. Вот таковы-то дела. В тех домах находятся также серебряные медали, которые обычно прицепляются на грудь тех, кто проявил отвагу в битвах. На них выгравированы выражения, извест­ные у нас: „Кто думает о последствии — тот не храбр', „Это знак храбрости', „Это — молодец, совершенна в битвах его забота', „В битвах нападает нападением льва' или „Эта медаль — дал ее имам тому, кто проя­вил храбрость среди людей', и тому подобное.

Мы видели также топор, которым отрубали головы, и говорят, что его захватили в битве у Кутиша. Там же — знамя Данияль-султана.

Между тем нас привели в помещения, в которых неисчислимое множество кузнецов. Мы видели у них

19*

146

огромный молот весом, как нам сказали, в тысячу пудов или больше. И несмотря на его вес, его приво­ дит в движение с легкостью один человек при помощи железных колес. Этот молот разбивает громадный докрасна накаленный кусок железа немногими уда­рами так, что делает его тонким.