Хроника Мухаммеда Тахира ал-Карахио дагестанских войнах в период Шамиля

С миром. В 1278 [1861/62] г. в Темир-хан-шуре. Конец'.

Да сделает аллах всевышний для них обоих [Дже­маль ад-Дина и Шамиля] рай убежищем и не лишит нас его также.

148

Остаток из диковинок города Петербурга

Когда мы были там, то нас доставили в одно место, где находилась группа звездочетов и предвеща- телей. У них книг столько, что не сочтешь, и очень длинная подзорная труба, в которую видны звезды даже в полдень.

Ну, разве не удивительно, что они показывают тебе в эту подзорную трубу любую звезду, какую ты только хочешь, и в любой части неба, прочитывая это в науке о звездах, которая является запрещенной для чтения и изучения у нас, а в то же время среди людей есть такие, которые разрешают это смотрение в силу приносимой им пользы.

Первый довод, [т. е. довод запрещающих], состоит в том, что звездочет часто сообщает о том, что скрыто от многих людей. Невежественный же человек, кото­рый слаб в своей вере, думает, что звездочет знает сокровенное и поэтому сердце его приходит к смяте­ние, а он сам приходит к ложному представлению о существовании сотоварищей у него всевышнего [аллаха] в этом знании сокровенного, так как только он [аллах]—тот, от которого ничто не скрыто ни на земле, ни на небе, „знающий сокровенное и очевид­ное великий превознесенный'.1

Второй довод [т. е. довод разрешающих] состоит в том, что в знании счастливой или злополучной зве­ зды заключается польза для путешественников, воюю­щих и тех, у кого есть какие-либо другие цели, так как тогда они могут пускаться в желаемое [предприя­тие] или воздержаться от него, смотря по выпавшей на их долю звезде.

Так пусть же будет дозволенным все то, что при­носит пользу человеку, — оно не должно быть запре­ щено. „У каждого есть некая [обратная] сторона и он

149

обращает себя к ней'.1 Аллах всевышний более сведущ в сущности дел. Кончилось то, что я, т. е. Мухаммед Тахир, извлек из краткого пояснения о делах Шамиля, и оно начинается с „Дополнения' и доходит до сих мест.

Дополнение о посланиях имама и великого царя

Поместил это дополнение на этом месте редактор, т. е. сын Мухаммеда Тахира. Имам послал царю: „О ве­личайший царь, объемлющий милосердием всех под­данных и благодетель для меня особенно. Подлинно, моя постоянная нужда в людях моего дома [для оказания помощи] и чрезмерная старость напоминают о смерти ежечасно. Основываясь на том, что я чувст­вую из расстройства своего здоровья, я думаю, что уже приблизился мой жизненный предел и аллах всевышний требует мою душу к удалившимся предкам. Я не боюсь неизбежной смерти. Я очистил свою душу молитвой и покаянием. Но, истинно, я и моя семья боимся внезапной смерти, прежде чем сумеем доказать покорность тебе, семье твоего дома и всем правите­лям русским верность наших сердец и чистоту нашего убеждения путем искренней клятвы, в подлинности нашего довольства. О величайший царь и мой добро­детель! Ты победил оружием меня и тех, кто был в моем владении из жителей Кавказа. Ты даровал мне жизнь. Ты обрадовал мое сердце твоими благодея­ниями над моей чрезмерной старостью, меня, порабо­щенного твоей милостью и щедростью. Я поучаю своих детей тому, что должно быть проявлено ими [из благодарности] в отношении русского государ­ства и его великих владетелей, и благовоспитываю их на этом.

Я завещал им постоянную благодарность тебе за твою бесконечную ко мне милость и распростране­

149

ние известий о ней. Я завещал им также быть среди искренних подданных русского государства, повино­вением приносить пользу их новой родине и служить, не принося ущерба и не изменяя. О царь, окажи милость моей старости, прими присягу от меня с моими детьми в любом городе, в каком только ты пожелаешь, — Калуге, Москве, Петербурге, — это по твоему благому выбору.

Истинно, мы все поклянемся перед лицом сви­детелей в том, что мы желаем находиться в среде искренне преданных тебе твоих подданных в вечной покорности. Я призываю в свидетели аллаха всевыш­ него и его посланца Мухаммеда, да будет молитва аллаха всевышнего над ним и мир, в чистоте моих тайных помыслов в отношении тебя и клянусь в этом Кораном и душой моей дочери Нафисат, умершей в эти дни, которая была для меня из моих детей самой любимой. О царь! ответь на мою эту просьбу согласием.

А я — бедный дряхлый старик, искренне преданный вам Шамиль. 1866 год. Апрель 13, в Калуге'.

В ответ на это было написано со стороны царя: „Благороднейшему превосходному ученому, величай­ шему совершенному другу—Шамилю—мир. Да не пе­рестанет он быть сохраняемым телесно и душевно под взором попечения владыки всех сотворенных. А затем. Твое прошение, направленное его величеству нашему царю, сообщающее о твоем похвальном поступке в принесении клятвы верности со всей твоей семьей его величеству и величайшему престолонаследнику, уже прибыло своевременно. Однако некоторые обстоя­тельства задерживают на него ответ. Из этих обстоя­тельств [главное]—отсутствие в Петербурге его вели­чества на время его поездки в Москву и ее окрест­ности. В данное время, посылая это письмо, мы уведомляем тебя, что его величество, наш величайший государь оказал благосклонность и принял твою просьбу

150

в полной уверенности в том, что с принятием им тебя в число его подданных он найдет в тебе того, кто будет отличаться назидательным примером и преданностью интересам царским и всей России, этой твоей новой родины, соразмерно величине того, что постоянно проявлялось в отношении тебя из хорошего отношения и почитания. Он надеется также, что найдет твоих детей, сыновей и сыновей твоих сыновей таким наро­дом, которому мы оказали милость. Губернатору Калуги уже отправили приказ о том, чтобы он поспе­шил с принятием присяги от тебя и мужчин из семьи твоего дома, в упомянутом городе по правилам му­сульманского шариата. Для выполнения всего необхо­димого губернатору будет послано со стороны воен­ного управления в Петербурге соответствующее ука­зание.

Еще до смерти Чичагова3 я в соответствии с про­симым тобою выбрал необходимых посредников для принятия от тебя присяги. Однако лучший из добро-деятелей застиг нас неожиданно своим решением и удержал нас от исполнения этого дела. Я всячески стремлюсь выразить свое сожаление по поводу поне­ сенной тобой утраты.

Но сейчас не осталось ничего, кроме надежды на то, что то, что было между вами обоими из искрен­ней дружбы, случится вновь опять между тобой и тем, кто его замещает. Я прошу аллаха всевышнего, чтобы он сохранил тебя и содействовал тебе его помощью в выполнении твоего прекрасного намерения. С миром'.

Была подпись „Милютин, военный министр. 1866 г. Июль 20-го'.

Затем имам написал великому царю следующее письмо: „Я обещаю обещанием веры и клянусь все­ вышним аллахом, устроителем всего. Истинно, я при­

1 Губернский воинский начальник г. Калуги генерал Чичагов.

150

нимаю на себя обязательство в том, что я вместе со своими семьями будем вечными подданными, искрен­ними и покорными славному из славнейших его вели­честву императору Александру Николаевичу, само­держцу всего российского государства и т. д. и т. д. и престолонаследнику его величества императора, его императорскому высочеству, государю цесаревичу Александру Александровичу.

Истинно, я не покину русское государство и не пойду в другую страну и не направлюсь ни в какое иностранное государство, кроме как с высочайшего разрешения императорского величества и только лишь после получения специального на это приказа с его высокой стороны. Я не пойду в иностранное услуже­ ние. Я также не буду искренним другом-соучастником никому из врагов его величества в том, что приносит ущерб его императорскому достоинству и интересам великого государства. Истинно, я не пошлю никого с чем-либо тайным ни внутри русского государства, ни вне его. Я не сделаю ничего из того, что противо­ речит сущности достойного и верного подданного его царского величества. Истинно, я вплоть до послед­ него предела своих сил, возможностей и своего разуме­ния со всеми моими правами и личными