Сначала отвести беду...

Появился Николай Васильевич.

Поздоровавшись и познакомившись с Ивановым, он предложил пройти в его цех, после чего заглянуть на несколько минут в заводоуправление, потом проехать в Дворец Культуры. Коломиец спросил, зачем он собирается в заводоуправление?

— Хочу свести вас с заместителем главного технолога завода. Я с ним не раз разговаривал об интересующих нас вопросах. Парень, — светлая голова, ему недавно 30 стукнуло, — остро переживает продолжающийся упадок завода. Недавно был на нашем собрании. — Он взглянул на Иванова — Матвей говорил вам, что у нас на заводе, или точнее выразиться, — он засмеялся, — чтобы закон не нарушать, — из наших, заводских, — партийная ячейка создана?…Кстати, он, — технолог, — высказал мысль, что давно нужно инженерно-технических работников причислять к рабочему классу.

— Мысль не новая, но вполне справедливая…Всё-таки Маркс своё учение создавал больше ста лет назад. Характер производительного труда весьма изменился… — Лев Гурыч тоже улыбнулся. — А как вы свою партгруппу назвали?

— Идём в ногу. Назвали кружком по изучению истории России. А Кузовкин — это зам технолога главного — готов в группу ещё человек 10 привести. Из своих подопечных. У них настроение соответствует.

— Что ж. Хорошо, если вы не увлеклись…

Опасения по поводу сбора людей на выступление Иванова оправдались.

Несмотря на все принятые меры, к половине седьмого зал Дворца Культуры заполнился едва ли на половину. Правда, с небольшим опозданием приехали ещё человек 25 на заводском автобусе с завода Химволокна.

На сцене за небольшим столом, покрытым скатертью неопределённого цвета, расположились Иванов и Коломиец.

Матвей Егорович встал:

— Уважаемые товарищи! Мы благодарны вам за то, что вы откликнулись на наше приглашение встретиться с приехавшим из Москвы полковником милиции в отставке Львом Гурычем Ивановым. Многие из вас читают вкладыш в газету 'Камень-самоцвет', который издаёт Фонд по изучению истории и политики России. Мы в этой газете рассказывали обо Льве Гурыче, — одном из лучших в нашей стране работнике уголовного розыска. Вы читали о его мастерстве, честности и бескомпромиссности. О его смелости. После тяжёлого ранения, полученного в схватке с бандитами, Иванов ушёл на пенсию и стал одним из учредителей названного мною Фонда. Надеюсь, что многие из вас побывали на лекциях, организуемых нашим Фондом. Разделяете тревогу за судьбу нашей Родины. Сегодня Лев Гурыч Иванов поделится с вами своими соображениями, которые и побудили его к политическим выводам.

Готовясь к выступлению, Иванов долго обсуждал с Коломийцем, следует ли сказать о политическом характере их действий. Решили — да, сказать нужно. Название выступления, — Лев не хотел называть это лекцией, он надеялся на разговор с аудиторией, — название выступления сформулировали остро — 'Угрозы существованию России. Готовы ли мы ответить на них?'

Опыта публичных выступлений у Льва не было. Три-четыре раза, и то — очень давно, да и аудитории были другие, в основном свои, милицейские. Но теорию выступлений он знал. Важно было установить контакт со слушателями, с самого начала привлечь их внимание.

Он встал. Чуть прихрамывая, прошёл к трибуне, поставленной специально для его выступления в правом углу сцены. Оглядел зал…

— Товарищи, граждане России! Вероятно, большинство из вас слышали слова нашего президента о том, что сейчас у России нет врагов. Что нам ничто не грозит и ничто не угрожает. В соответствии с этими словами он утвердил Концепцию безопасности страны….Хорошо бы! Если бы так. Как говорят, 'его бы устами мёд пить…'. Но так ли это? Не слишком ли рано мы начали крушить свою безопасность, созданную могучим Советским Союзом? Каков резерв прочности у нас пока есть и на сколько времени его хватит? Заблуждается ли президент, — если да, то это опасное для всех нас заблуждение, — или в основе его политики лежат другие соображения? Я долго размышлял над этим, благо в госпитале времени хватало….Полагаю, что…

Говорил Иванов почти час. В какой-то момент он обратил внимание на тишину в зале, на сосредоточенное внимание, с каким его слушают. Правильно решили начать с главного, не отвлекаться на другие вопросы.

— Из сказанного с неизбежностью вытекает вывод: нужно радикально менять политику страны. Менять людей, определяющих политический курс. Времени у нас совсем мало….Спасибо за внимание. Если есть вопросы…

— Есть вопросы!

Вопросы посыпались один за другим. Лев Гурыч вышел из-за трибуны. Подходил к краю сцены поближе к месту, откуда задавали вопрос. Отвечал, стараясь использовать многие знания, приобретённые им в последние месяцы. Использовал в ответах местные, хорошо известные людям в зале примеры. И всё время ждал самый сложный вопрос. Он должен прозвучать, в этом сошлись они с Коломийцем, когда обсуждали возможный ход выступления. И он прозвучал.

Поднялся молодой человек лет сорока, сидевший в 5 или 6 ряду возле центрального прохода.

— Моя фамилия Славин. Коммерсант. Уважаемый Лев Гурыч! Ваши выводы печальны, но, бесспорно, верны. Да, нужно срочно менять рулевого нашего государства. И я верю, что за оставшееся до следующих выборов президента время, найдётся достойный человек. И даже верю, что он выиграет выборы. Но признают ли своё поражение нынешние? Отдадут ли штурвал? Не позовут ли на помощь НАТО или американцев? Что тогда? Некий прохиндей бывший московский мэр Попов…

— Я понял вас. Я читал откровения Гавриила Попова. Вы задали самый главный вопрос. Не скрою, я ждал его. Ответить однозначно не смогу. Но, если наш народ проникнется ощущением беды, если победа на выборах будет безусловная, если руководители наших вооружённых сил…

— Не слишком ли много 'если'? — раздался выкрик из зала.

— А вы хотите уподобиться кролику, загипнотизированному удавом? — Иванов резко повернулся в сторону кричавшего, — погибнуть безропотно, не попытавшись дать бой? Это ваше дело! Но с вами погибнут дети и внуки. Не только ваши… — Лев был вынужден отвечать с расчётом на эмоции, ибо сказать о своих контактах с военными он не мог, — это было ясно изначально.

Неожиданно для Иванова зал разразился аплодисментами.

Уставший от огромного напряжения, Лев вытер рукавом лоб и в этот момент увидел Марию и Добролюбова, стоявших у входа в зал. Он облегчённо вздохнул и решительно закончил своё выступление:

— Я честно поделился с вами своим страхом за судьбу Родины. Я не говорю о лёгкой и безусловной победе. Я говорю о необходимости бескомпромиссной борьбы. Если не мы, то кто?  — он помолчал и закончил — Я свой выбор сделал.

Они отдыхали…

Раскинувшись на широкой гостиничной постели, они отдыхали после трудного долгого дня, после прекрасного, полного оглушающей радости вечера…

Напряжение спадало, мысли постепенно возвращались к событиям этого дня, столь важного в их нынешних заботах.

Зимняя ночь покрыла небо белесыми почти неподвижными облаками и лишь в немногочисленных разрывах их сверкали звёзды. Одна из них нахально светила Льву прямо в глаза.

— Смотри, Машенька, вон та звезда подмигивает нам, мол, вижу, всё вижу.

— Где? С моего места не видно никакой звезды, — Лев обнял её и притянул к себе. — Вижу, вижу. Ну и пусть подмигивает. Любовь вечна, как свет этой звезды… Только её поймать нужно….Мы поймали её, Лёвушка?

Она приникла к его плечу.