В самом деле, — а что случилось? Что жена не верна ему, он знал. Догадывался. Сам, ведь, тоже — не чурался лёгких амуров.
Так чего психанул? От зрелища этого — наяву, не на плёнке, которые он любил иногда посмотреть, — от зрелища сам вспыхнул в д р у г, не думая о бабе ещё полсекунды назад…
Хмуров усмехнулся, почувствовав неожиданное в такой обстановке шевеление…Свесил голову вниз, вздохнул — обе попутчицы явно бесперспективны… Шепчутся о чём-то. Как бы взвились они, прояви он конкретный интерес. Но нет, не вызывают они интереса…
…В тот вечер он вернулся в контору. Долго сидел, курил…О чём думал — забылось, остались в памяти лишь действия. А он позвонил тогда домой и, не слушая о чём скулила сука, велел ей убираться вон и не появляться на глаза ему… Швырнул трубку на рычаг, попытался ещё раз закурить…Швырнул в угол зажигалку, — бензин что ли кончился, нащупал в ящике стола коробок спичек…Сломал несколько — и они противятся, долго рассматривал так и не зажжённую папиросу. Швырнул на пол и её.
Снова взялся за телефон и, услышав голос Райки, спокойно и отчётливо сказал, что она может переночевать, но к его приходу — чтобы не было её. Потом вежливо выматерил её и добавил, что сам он уйдёт к полудню, заберёт свои вещи и уйдёт. А Райка пусть живёт — квартира и все шмутки, всё барахло — её. Живи, стерва…
…Всё-таки, хорошее время было в его жизни.
Это потом, после ТОГО случая всё полетело кувырком. Хотя казалось, что новая жизнь — не только иная, но и насыщенная неведомой раньше силой и возможностями. И не в деньгах дело, хотя стало их много больше…Но могущество. Власть над жизнью людей. Его не выворачивало больше от вида убитых им людей. Как в ТОТ день.
…И вот новый крутой поворот. Он бежит. Неизвестно куда. План есть лишь в самых общих чертах… Калининград… А там… Оттуда уйти в Польшу и…дальше.
А дыхание ментов в затылок он ощущал почти физически.
…Стучат колёса, за окном мелькают какие-то огни.
Какие? Да, к чёрту. Неинтересно.
А интересно, что делает сейчас Райка? Спит… с каким-нибудь очередным хахалем. Или устроилась капитальнее?
Тебе-то что? Ну, была среди многих и такая баба…
Навестить её? Опасно. Т о г д а он старательно заметал следы. Чтобы никакая ниточка не связала прежнюю жизнь с новой, не связала Орехова с Хмуровым. С Хмурым. С его бурной жизнью в Москве… Вроде бы и замёл… Сколько лет прошло — никаких осложнений: нет Орехова, исчез.
Только не из памяти. Вероятно, на уровне инстинкта Виталий всегда понимал, что московская авантюра — 'вставной эпизод' в драме его жизни.
… И как-то внезапно заснул…
… Стучат колёса…
Проснувшись, Хмуров — или уже опять Орехов? — проснувшись сразу вспомнил вечерне-ночную маяту своих длинных мыслей.
Чего же больше — сожалений по разрушенной жизни удачливого кооператора — сейчас он видел, что некоторые из его сотоварищей обрели солидность 'новых русских'. Но сколько рухнули на самое дно!.. Он не интересовался жизнью бывших земляков, но однажды попалась в газете статейка, в которой среди других упоминался его старый знакомец и успешный тогда конкурент… Повесился бедолага Лёха, не смог или не захотел переквалифицироваться в бомжи…
Или не жалеет? Сколько острых впечатлений дало знакомство изнутри с криминальной жизнью. Верное слово нашлось — авантюра. Есть, есть в нём жилка авантюриста. А моральная сторона… Ну, моральные проблемы никогда его особенно не тревожили. Наедине с собой он не стеснялся признать, что СВОЯ рубашка для него всегда была ближе к телу и проблемы 'других' его не волновали. Чувство супермена, которому всё дозволено, это… это…Это — 'супер', как говорит молодёжь. Не так давно прочитал он брошюрку про сатанистов. Что ж, свободные они люди. Хотя какую-то брезгливость преодолеть так и не смог — сильно впитанное с молоком матери.
…Он снова свесился с полки. Соседки внизу мирно похрапывали. Ехать ещё долго. Скоро опять пограничный контроль, будь не ладны эти границы. Испохабили страну, развалили её мерзавцы.
Виталий усмехнулся — 'остатки патриотизма заговорили'. Ну, почему советская власть не додумалась: демократия демократией, а эту националистическую шпану нужно было раньше… К ногтю… Бизнес в большой стране, — разве это было бы хуже?
Пора бы прогуляться в сторону туалета… Но на литовской части пути туалеты закрыты, придётся терпеть. Ох-хо-хо… Скорей бы уже эта граница…
И снова потекли воспоминания…
В мутном море 'новой' экономики Виталий Спиридонович плавал, как рыба. Хищная рыба. Его кооператив быстро стал 'многопрофильным'. 'Разрешено всё, что не запрещено' — Это прекрасно для людей с гибкой совестью. Для умных людей.
Развалился Советский Союз. Его это не опечалило.
Напротив. Масса новых возможностей, — чего одна приватизация стоит!
Вот тогда и 'случился случай', круто изменивший его жизнь….
Вот тогда и 'случился случай', круто изменивший его жизнь….
Однажды под вечер в пятницу, когда он уже собирался закрывать свою контору, в кабинет зашёл высокий и совершенно определённого типа мужчина. В дверях топтался ещё один.
Нагло улыбаясь, визитёр подошёл к Виталию Сергеевичу, положил ему руки на плечи и попросил немедленно отдать ему все деньги из сейфа 'в залог долгой дружбы' и пообещал, что 'всего за одну четверть будущих доходов, он избавит его ото всех неприятностей', кроме, — вечерний гость захохотал, — 'кроме триппера и фининспектора'.
Они смотрели друг другу в глаза пять секунд, десять…
Бог не обидел Орехова ни силой, ни решительностью. Краем глаза заметив, что фигура в дверях стоит и ковыряет в носу, Орехов, не сбрасывая рук наглеца с плеч, нанёс ему мощный удар снизу в подбородок. У пришельца подогнулись ноги, а Виталий резко двумя руками толкнул его в грудь и, перепрыгнув через лежащего, в два шага достиг его спутника, схватил за руки и швырнул вглубь кабинета.
Всё это заняло вряд ли больше, чем ещё 5 секунд. После короткого яростного безумия, наступили необычайное спокойствие и ясность мыслей. Орехов запер дверь конторы изнутри и осмотрел лежавших бандитов. Кажется, всё.
Внезапно почувствовал дурноту и, не удержался, — вытошнило прямо на ковёр.
Слабость длилась несколько мгновений.
Тот, которого он швырнул из дверей, был мёртв. Он ударился головой об угол стола, небольшое кровавое пятно расплывалось на старенькой ковровой дорожке. Дорожка досталась кооперативу вместе с арендуемым помещением. Второй бандит тяжело дышал и, кажется, начинал приходить в себя. На мгновение Орехов заколебался, но, отчётливо понимая, что Рубикон перейдён, он приподнял врага за плечи и сильно ударил об тот же угол стола, рядом с которым лежал труп его сообщника.
Подбежал к окну, всмотрелся в машину визитёров…Нет, больше никого. Да какая теперь разница? Рубикон перейдён… Рубикон перейдён…
Теперь, спустя много лет после того дня, он удивлялся своему хладнокровию…. Закон нарушать, — это
