С детства же знаем, что солнце никуда не заходит, мошки не летают, собаки не бегают, а все равно говорим…»
Густав не спешил, поэтому дорога лениво двигалась у него под ногами. Навстречу, оживленно болтая, прошли несколько школьниц. «Иллюзия взаимного изменения пространства создает иллюзию того, что люди или животные могут передвигаться…» — вспомнил он статью из энциклопедии для детей. Пола работала учительницей младших классов, и он часто помогал ей готовиться к урокам.
В бухгалтерии кроме Яны никого не было — все догуливали отпуска. Яна была в легкой кофточке, короткой юбочке, черных колготках и черных высоких сапожках, подчеркивающих красоту ее ног.
— Привет, — сказал Густав.
— За что я тебя люблю, так это за то, что ты всегда вовремя.
— Всегда рад тебя видеть.
Густав не лгал. Он давно уже «облизывался» по поводу Яны. Она тоже вроде не возражала, но как-то у них все не складывалось.
Яна ловко отсчитала деньги.
— Держи.
— Спасибо. Ты очаровательна как всегда.
— Спасибо.
— Все время думаю о тебе.
— Это любовь или паранойя.
— Я предпочитаю любовь.
Они еще немного поговорили ни о чем. Густав задержался бы у Яны и дольше, но зазвонил телефон.
— Шеф хочет меня видеть.
— До скорого.
Они одновременно отбросили бухгалтерию и коридор. Затем Яна потащила на себя лестницу на второй этаж, а Густав — ближайший магазин. Вечером он ждал гостей.
Сбрасывая магазин, он нос к носу столкнулся с Эмиром и Иоганом.
— Что собираешься делать? — просил Эмир.
— Иду домой. Сегодня у меня гости. А вы?
— А мы не знаем, куда развернуть пространство.
— Это потому, что его вообще нельзя развернуть, — заметил Иоган.
— Он меня парит этой ерундой с самого утра.
— Слышал о Езоне Эгейском? Так вот, он утверждает, и я с ним полностью согласен, что ты не можешь сдвинуть пространство ни на сколько. Вот представь себе, что тебе надо дойти до того столба. Для этого тебе надо изменить половину пространства.
— Почему?
— Потому что если ты не окажешься на пол-пути от столба, ты вообще не сможешь его приблизить.
— Согласен.
— Эту половину делим пополам, потом еще пополам и так до бесконечности. Понятно?
— Дальше.
— В результате расстояние от тебя и до столба будет s = 1/2s + 1/4s + 1/8s и так до бесконечности. В результате расстояние до столба будет равно бесконечности при любой величине s, отличной от нуля.
Иоган любил подобные математические казусы, чем раздражал большинство своих приятелей. Густав был одним из немногих, кто слушал его с удовольствием, даже если речь шла о таких давно уже известных Густаву вещах, как парадоксы Езона Эгейского.
— Может, по пиву? — предложил более приземленный Эмир.
— Всегда готов! — поддержал его Иоган.
— А ты?
— А мне надо еще убраться до прихода Полы.
Густав ничего не имел против уборки квартиры. Тем более что Пола любила чистоту, но возвращалась с работы поздно. Густав любил Полу и старался по возможности не отказывать ей в маленьких удовольствиях. К тому же вечером должны были прийти гости.
Пола вернулась немного раньше, так что Густав едва успел закончить уборку и приготовить обед.
— Ты сегодня рано.
— Отменили последний урок. Кто-то позвонил, что в школе бомба. Конечно, никто не сомневался, что это очередная дурацкая шутка, но пренебрегать подобными заявлениями все же не стоит.
Когда перешли к кофе, Пола закурила. Она элегантно освобождала вокруг себя пространство для дыма, содержащегося в сигарете. Пола умела курить красиво и всегда пользовалась своим умением. Густав залюбовался.
— Ты так смотришь, как будто в первый раз меня увидел.
— Ты красавица.
Пола действительно была красивой. Невысокая, стройная, с длинными, совершенно черными волосами и красивым, удивительно красивым лицом.
Дверной звонок возвестил о прибытии гостей. Прибыли Марек и Борис.
— Мы прихватили вина, — сообщил Марек.
— Две бутылки, — добавил Борис.
— Проходите.
Пока Густав накрывал на стол, Пола приготовила закуски. Это не был обед или ужин, в их кругу не практиковались мероприятия, отягощенные праздничными угощениями. Все предпочитали ни к чему не обязывающие вечеринки в непринужденной атмосфере за бутылкой-другой вина.
Вино (для этого оно и существует) слегка развязало языки.
— Я тут одну штуку задумал, — рассказывал Марек, грешивший любительской литературой, — рассказ «Где сидит фазан». Только представьте себе совершенно парадоксальный мир, в котором пространство имеет определенное протяжение, а объекты способны перемещаться.
— Это как? — спросил далекий от высоких материй Борис. Он был прекрасным саксофонистом и больше ничем не забивал себе голову.
— Это как у нас, только с точностью до наоборот. Представь, что тебе надо в туалет. В нашей реальности ты создаешь волевой импульс, который меняет вокруг тебя пространство с кухонного на сортирное. В том мире тебе бы пришлось самому идти в туалет.
— Это невозможно!
— На практике — да, но не в литературе. Так вот. Это мир, в котором объекты сами движутся в пространстве, а за базовую координатную основу взята поверхность земли. И в этом мире живет человек. Пусть тоже писатель, который пытается представить себе нашу реальность. Иными словами, пишет свой вариант рассказа «Где сидит фазан».
— Ну и что?
— А то, что для него немыслимы самые обыкновенные вещи. Например, он никогда не поймет того, что вокруг неподвижных фотонов постоянно происходит деформация пространства со скоростью С. Что эта скорость изменения пространства — единственная постоянная величина, выше которой ничего не может быть. Для него деревья изменяются сами, а не меняют пространство вокруг себя. Он не в состоянии будет понять, что все многообразие окружающей нас действительности есть не что иное, как векторная совокупность волевых импульсов материальных тел, постоянно искривляющая пространство…
— Ты можешь изъясняться понятней?
— Понятней… Понятней… Хорошо. Вот представь себе. Ты сидишь на лавочке возле автобусной остановки. Мимо тебя на остановку проходят две девушки. Ты понимаешь, что их движение — это результат совместного волевого импульса, искривляющего пространство данным образом.
— Ну и?..
— Для того человека все выглядит совсем не так. На твоем месте он увидел бы, как по постоянно
