вверх только что открытую бутылку рубинового вина.
Глава 13
Цветы и змеи
Ангелина и Кристина очень быстро стали близкими подругами. Во-первых, дочь Вебера не видела в фаворитке Вячеслава Софонова соперницу. Да, поет Ангелина, конечно, совсем неплохо. Но ведь с тех пор, как к Даме под Вуалью пропал интерес после того, как та открыла свое личико, именно она, Кристина Вебер, стала первой танцовщицей «Эйфории». Во-вторых, разница в возрасте совсем небольшая. Кристине скоро исполнится восемнадцать. Ангелина на восемь месяцев старше. Но держалась Кристина Вебер с подчеркнутой взрослостью, говоря всем своим видом: «Посмотрите на меня! Я могу взять от жизни все, что хочу. Восхищайтесь и завидуйте!», и относилась к несколько застенчивой подруге с некой материнской опекой. И, наконец, им вместе никогда не было скучно.
Внимание Вячеслава льстило Ангелине, теперь Королине Рубиновой, хотя сам понемногу начинающий лысеть и седеть владелец «Эйфории» был ей не слишком приятен. На приглашения своего влиятельного поклонника на ужины при свечах, пикники за городом и в поездки на море девушка неизменно отвечала мягким отказом. А он неизменно включал ее во все программы, вкладывая в ее номера немало сил и средств, и дарил восходящей звезде огромные букеты. Но постепенно, видя, что все его старания напрасны, переключил внимание на другую начинающую певицу, менее талантливую, но более доступную.
— Могла бы быть и поблагосклоннее. Как-никак один из владельцев «Эйфории», — давала наставления подруге Кристина. — Здесь, чтобы чего-нибудь достичь, нужно быть либо любовницей Вячеслава, либо любовницей моего отца, либо его дочерью…
Не прошло и месяца, как Ангелина последовала совету Кристины Вебер. Однажды после блистательного шоу Вячеслав застал Ангелину возле зеркал вытирающей размазанную тушь с заплаканного лица. Что случилось? И он еще смеет спрашивать? Ее не включили в программу! Но, конечно, не стоит ему ничего объяснять! Просто тушь попала в глаза. Вот и все! Может быть, завтра она вообще расторгнет контракт с «Эйфорией». И когда она станет знаменитой, этот подлец еще будет кусать себе локти, умолять ее хоть раз выступить в его паршивой «Эйфории»!.. Что? Подняться в бар? А впрочем, бокал шампанского или этого знаменитого эля-коктейля ей сейчас, действительно, не помешает.
На лестнице, опираясь об руку Вячеслава и посапывая, Ангелина несколько раз наступила на свое длинное белое платье. Что заказать? Шампанское, нет, лучше эль-коктейль «Звездный Эльф». Ну вот, теперь хорошо. Ка-ак хорошо-о! И стоило расстраиваться из-за пустяков?.. Подняться в Эдем?
— Не знаю, дойду ли я до лифта…
— Я донесу тебя на руках…
Немного детский смех и «но во мне пятьдесят восемь килограммов».
— Ха! Разве это много? Осторожно, платье… зацепилось… Так…
«Ха-ха-ха», — и немного позже «уже девятый этаж?»
— Да! Мы в Эдеме.
— Почему он называется Эдемом?
— Потому что здесь хорошо, как в раю.
— Ха-ха-ха…
— Почему ты смеешься?..
— Ха-ха, да нет, ничего, ха-ха-ха, просто я представила, что мы Адам и Ева. Представляешь…, представляете, пьяные Адам и Ева…
— Хо-хо, н-да… А можно мне обнять мою прекрасную Еву?
— Ева была блондинкой?
— Никогда не любил блондинок. Пойдем, я покажу тебе Звездную Карусель.
— Я ее уже видела.
— Когда же?
— Позавчера. С Кристиной.
— Ну так посмотришь еще раз.
— Да. Как я иду? Ой, мое платье. Я почему-то все время на него наступаю. Ха-ха!
— Ничего. Иди ко мне, моя Ева.
Вячеслав на руках внес Ангелину в ультрамариновый шатер и, опустив ее на диван, покрыл быстрыми жаркими поцелуями. Длинное белое платье упало на пол.
— Нет!
Вячеслав зажал рот девушки страстным поцелуем.
На следующий день Вячеслав надел на шею Ангелине ожерелье из черного фианита, которое предназначалось для Дамы под Вуалью.
Марк повесил рядом с дверью только что оконченную картину и отступил на несколько шагов назад полюбоваться своим творением.
— Твое? — в комнату вошел Никита.
— Нравится?
— Необычные цветы.
— Что-то давно ничего не слышно об Андрее.
— Скоро услышишь. По крайней мере, он в этом уверен. Ну ты же знаешь этого непризнанного гения. Засел дома на целую неделю. Никуда не выходит. На звонки не отвечает. Дописывает свою пьесу.
На лестнице послышались быстрые шаги, и на пороге комнаты Марка появился Андрей в темно- сером костюме, вишневом галстуке в голубых разводах, с бордовой папкой в руках.
— А вот и наш гений. Легок на помине, — усмехнулся Никита. — Закончил пьесу?
— Да.
— Он все-таки погиб? — Марк оторвался от картины.
— Да, погиб, — Андрей остановился посередине комнаты. — Твой шедевр?
Марк кивнул.
Андрей сморщил нос:
— Странные какие-то змеи. Признаться, не люблю я этих тварей.
— Змеи? — удивился Марк. — Это цветы.
— Цветы? — удивился Андрей и подошел поближе к картине, пристально всматриваясь в полотно. — И правда, цветы!.. А теперь опять змеи! «Цветы и змеи». Гениально!
Марк пожал плечами:
— Там нет никаких змей. Почитай нам своего «Крылатого мальчика».
— В другой раз, Марк, ладно?.. Извини. — Андрей странно смутился. — Я, собственно говоря, к твоему отцу.
— К моему отцу? Да, он сегодня дома.
— Я знаю. Извини, Ангел, я спешу. Потом сам все узнаешь… Из газет, — и Андрей направился в кабинет Вячеслава.
Марк задумчиво подошел к окну:
— Придется читать газеты. Звездная болезнь лечится?
— Не бери в голову, Марк. Каждый живет так, как считает нужным, — рассудил Никита. — Никто тебе ничем не обязан, но и ты тоже — ничем, никому…
Марк осторожно заглянул через плечо отца. Бордовая папка. Почерк Андрея. Неровные буквы плясали на листе, складываясь в слова.
