— Я просто изложил ему известные мне факты, насколько смог. Он не сразу смог разобраться, что мы такое разыгрывали и что произошло на самом деле.
— Полагаю, он вбил себе в голову, что Пинки стрелял настоящим патроном вместо холостого, — усмехнулся де Равель.
— Я уже думал над этим, — встревожился я. — Такого не может быть, ведь я проверял. Патрон был холостой, без всякого сомнения. Я очень внимательно смотрел.
— Ну конечно, — поддержал меня Джон. — Это абсолютно точно.
— Однако, когда я увидел Эрика лежащим там, на земле, это было первое, что пришло мне в голову, — честно признался я.
— Джон, но ведь ты говорил, что он лежал совсем в другом месте, сказала Этель. — В конце концов, он никак не смог бы туда попасть, если бы вы ошиблись с патроном, Сирил, правда же?
— Я подумал, что он, быть может, сначала лежал без сознания, а потом как-то дополз туда, где мы его нашли.
— Ну нет, это уж совершенно исключено, — нетерпеливо вмешался Джон. Вспомните, как он до последнего момента валял дурака. Нет, по всей вероятности, это случилось, когда все ушли.
— А куда попала пуля, Джон? — спросила миссис де Равель, нарушив свое тяжелое молчание.
— Врач сказал — прямо в сердце, со спины.
Кажется, все мы вздрогнули, услышав это.
— Точь-в-точь, как было написано в вашем сценарии? тихо проговорила миссис де Равель.
— Именно, — коротко ответил Джон. — Фактически, через красное пятно, которое мы нарисовали у него на пальто.
— А-ах! — судорожно вдохнула миссис де Равель. Она вся сжалась, откинувшись на спинку стула, и устремила на меня пристальный взгляд своих глаз с зелеными искорками.
Я почувствовал себя чрезвычайно неловко. Неужели эта женщина, будучи в трезвом уме, действительно могла подозревать, что это я убил Эрика?
Однако общее мнение, хотя и невысказанное вслух, сводилось к одному: кто-то воспользовался нашим маленьким спектаклем и превратил его из фарса в трагедию. Кто?
— А кто все-таки стрелял в лесу? — внезапно спросила миссис Фицвильям с ноткой безысходности в голосе. Видимо, этот вопрос все время вертелся у нее на языке, и только деликатность мешала ей задать его. Теперь она не могла больше сдерживаться.
Услышав его, я испытал облегчение. Я тоже думал об этом с тех пор, как услышал второй выстрел, но все никак не решался спросить. Последствия были слишком очевидны. Более того, присутствующие до сих пор тщательно избегали малейшего упоминания о втором выстреле, что само по себе говорило о многом.
Джон тем не менее лишь слегка удивился.
— Это я стрелял, — сказал он.
— Вы?
— Ну да. Я подумал, что, если выстрелить в воздух, пока вы все будете поблизости, это усложнит расследование.
— Усложнит расследование? А-а, понимаю, вы имеете в виду спектакль. Но ведь стреляли дважды.
— В самом деле? — Джон был явно озадачен. — Я не слышал никакого второго выстрела.
— А я слышала. Должно быть, и вы тоже, мистер Пинкертон? Вы как раз в это время спустились обратно в лес, чтобы найти стрелка.
— Да, — кивнул я. — Я тоже слышал.
— И мы тоже, — вставил Брэдли. — Первый выстрел был довольно громким, а второй прозвучал глуше. Но, в конце концов, там и должно было быть два выстрела: первый — ваш, Хилльярд, когда вы стреляли в воздух, а второй тот, который убил Скотт-Дейвиса.
— Да, разумеется, — согласился Джон. — Как глупо с моей стороны. — Тем не менее, он по-прежнему выглядел озадаченным.
Некоторое время все молча размышляли над дилеммой двух выстрелов.
— Я полагаю, полиция хорошо понимает, что произошло на самом деле?возобновил разговор де Равель. — Я имею в виду, что Эрик, вероятно, поднял ружье, взял его с собой, потом зарядил и…
— Нет, — прервал его Джон. — Здесь есть одна любопытная деталь. Это было совсем другое ружье. То, первое, так и лежало там, где мы его оставили.
— Другое ружье? — удивленно повторил я.
— Да. Кстати, это абсолютно исключает версию об ошибке, потому что мы осмотрели то ружье, из которого вы стреляли, Сирил, и ваш патрон был, безусловно, холостым. Дуло выглядит совершено по- разному после обычного и холостого выстрелов, тут ошибиться невозможно.
Я с облегчением вздохнул.
— Откуда же тогда взялось второе ружье, Джон? — спросила Этель. — Кто мог его туда принести?
— Именно это, — мрачно сказал Джон, — и захочет выяснить полиция.
Опять повисло короткое молчание.
— А как насчет отпечатков пальцев? — спросил Брэдли.
— Сержант бегло осмотрел ружье прямо на месте. Он не мог сразу дать определенного ответа, но, как кажется, все отпечатки были оставлены одними и теми же руками. Кроме того, он почти уверен. — добавил Джон голосом, в котором начисто отсутствовали всякие эмоции, — что эти руки принадлежали самому Скотт-Дейвису.
Дальнейших объяснений не требовалось: все и так понимали, что это очередной тупик. По сути дела, мы тоже предусмотрели подобный ход с собственном спектакле.
Вернулся профессор Джонсон и объявил, что инспектор желает теперь побеседовать с мистером Брэдли.
— Так я и думал, — удовлетворенно пробормотал Брэдли, выходя из комнаты.
Всем хотелось скорее расспросить профессора, и, пока он отвечал на вопросы, Аморель все сильнее сжимала мою руку. Практически, все это время бедная девочка так и не отпускала ее, разве что для того, чтобы взять чашку чаю. Кроме того, она не проронила ни слова, если не считать машинальных ответов на сочувственные вопросы Этель. Ее столь искренние переживания по поводу смерти Эрика немало удивили меня. Возможно ли, что жестокие слова, которые она бросала утром, были всего лишь обычной женской истерикой, а на самом деле она и в мыслях не держала ничего подобного — и вот теперь, когда ее пожелания внезапно исполнились, ее переполняло горькое раскаяние? И все же я не мог поверить, что она была действительно привязана к своему кузену. Это противоречило и тому, что молва говорила об их отношениях, и всему ее собственному поведению. Хотя, естественно, любая девушка на ее месте была бы потрясена, внезапно потеряв близкого человека, который был товарищем ее детских игр. Несомненно, дело было именно в этом, и скоро она справится с собой.
Я слегка пожал ее руку, и она вознаградила меня такой благодарной, почти застенчивой улыбкой, что я ощутил настоящий прилив нежности. Все это было абсолютно не похоже на ту Аморель, которую (как мне казалось) я знал.
Профессор Джонсон немногое смог нам рассказать. Все вопросы, которые ему задавали, можно было предвидеть заранее. Из его ответов я заключил, что инспектор пока что не высказывал никаких сомнений в случайном характере происшедшего. Оставалось только надеяться, что это так и есть. Мне вовсе не хотелось оказаться замешанным в судебное расследование убийства.
Предсказание Брэдли оказалось на удивление верным. После него вызвали миссис Фицвильям. Она оставалась в кабинете значительно дольше, и когда вышла, то рассказала, что ее в основном спрашивали о двух выстрелах. Неудивительно, ведь мы с ней в тот момент находились ближе всех к месту гибели Эрика.
Затем, однако, пригласили не меня, а Аморель. Уходя, она буквально тряслась от страха; трудно выразить словами, как сильно я беспокоился о ней. В самом деле, она выглядела настолько расстроенной, что Этель безапелляционно настояла на том, чтобы проводить ее до кабинета и оставаться при ней в
