такой же бедной, как он сам. Удача отвернулась от юноши, и женитьбу пришлось отложить. Но он с надеждой смотрел в будущее и никогда не терял присутствия духа, поэтому в поисках выхода он вспомнил о своем двоюродном дедушке, наследником которого он себя считал.
Его дед был стар и считался очень богатым человеком, но имел скверную репутацию в тех краях, где жил Педро. Не в последнюю очередь дурные слухи о нем были вызваны тем, что по крайней мере в течение двадцати последних лет никто не видел его, поскольку он жил один на островке в открытом море, вдали от берегов. Даже самые отважные рыбаки толком не знали, где же находится этот островок, и произносили его имя, понизив голос. Эта отдаленность острова и неопределенность его местоположения защищали его хозяина от смерти, ведь если бы его отыскали, то предали бы смерти. Дело в том, что его преступления являлись святотатственными, по сравнению с ними меркли грехи порочной жизни, множество краж и даже два убийства, которые числили за ним. Из близлежащей церкви, посвященной Святому Анастасию, он похитил священные сосуды, украшенный драгоценными камнями крест и священную реликвию: чудесным образом сохранившуюся подлинную правую руку Святого Анастасия, которой тот начертал свое известное послание.
Время от времени до материка доходили смутные слухи о том, что нечестивец все еще жив на своем островке, но их невозможно было проверить. Считалось, что старик очень богат. Он увез с собой на остров саженцы плодовых деревьев и кустов, и говорили, что его плантация апельсинов и бананов теперь так разрослась, что и представить невозможно. Как достоверный факт, передавали, что каждый год с Мадейры приходит судно для скупки и транспортировки урожая, за это старик получал якобы баснословные суммы. И наконец, прошел слух, что старый негодяй почувствовал приближение смерти и не проходит дня без того, чтобы он не беседовал дерзко громким голосом со святыми, а по праздникам и воскресным дням — с самим Господом Богом. Простые рыбаки единодушно решили, что старый нечестивец не просто воплощение всех пороков, но посланник Сатаны.
Но все эти ужасающие слухи не испугали отважного юного Педро Лопеса. Его ближайший друг, юноша, столь же твердый духом, как и он сам, — Колорадо Кларо — хотел жениться на сестре Педро. Педро пообещал ему половину того, что им достанется. Нежно попрощавшись со своими сужеными, отважные юноши наняли фелуку, на что им пришлось потратить последние песо, и пустились в плавание.
Они поплыли наобум, в том направлении, где, по слухам, находится остров.
Миновала неделя с тех пор, как они покинули свое селение. И вот прямо перед ними на горизонте показался небольшой островок. Затем небо затянулось облаками, ласковые волны грозно запенились, и безотчетный страх сжал сердца обоих искателей приключений. Они испытующе взглянули друг на друга, но справились со своим страхом, и вместо того чтобы повернуть обратно, устремились вперед и причалили свое суденышко в небольшой песчаной бухточке, удобной для этой цели.
Почти стемнело. Небо насупилось, и все же приятели нашли путь наверх и по петляющей тропинке поднялись от воды на гребень утесов. Там они приостановились, но некое безотчетное чувство говорило им, что они достигли своей цели. На отдалении виднелись приметы жилья: посадки апельсиновых деревьев и банановых пальм, среди которых они сумели разглядеть крошечную каменную лачугу, которую лишь с большой натяжкой можно было назвать домом. Сюда они и направились. Было душно, воздух дышал зноем. Далекие громовые раскаты говорили о том, что приближается шторм. Они подошли к хижине, и Педро постучал в дверь. Никто не ответил. Он постучал снова — и вновь ничего. Тогда, решив укрыться, поскольку пошел сильный дождь, а вспышки молний начали полосовать небо над их головами, Педро собрался с духом и поднял запор. Дверь не открывалась. Педро налег на нее, сперва слегка, а потом что было силы, но дверь не поддавалась. Его друг пришел к нему на подмогу, и они налегли на дверь вместе. Тут она внезапно подалась, и они ввалились внутрь.
Сначала им показалось, что внутри никого нет. Из чернильной тьмы, окружавшей их, не доносилось ни звука. В следующее мгновение вспышка молнии высветила леденящую душу сцену, а от раската грома хижина содрогнулась от пола до крыши. То, что они увидели в свете молнии, заставило их выскочить наружу, невзирая на грозу и ливень, и визжа, спотыкаясь и падая, они что было сил бросились прочь от этого проклятого места. Им хватило и одного взгляда на это почерневшее лицо, которое, как казалось, ухмылялось им перекошенными челюстями, глядя на них невидящими глазами, обрамленными ореолом седых волос. Перед ним на столе лежали костлявые руки.
Педро, поддавшись страху, сбился с дороги и с душераздирающим криком сорвался с края скалы. Это случилось примерно в десяти ярдах от того места, где мы с вами сидим сейчас. Колорадо повезло больше. Спустившись на берег, он с огромным трудом сумел спустить на воду фелуку. Он забрался на борт, и ветер с неимоверной силой понес его прочь от острова, словно все вокруг знало, что это остров Сатаны и Смерти и что живым на нем нет места. Он вернулся домой конченым человеком, его волосы были такими же, как у мертвеца в лачуге. На всем португальском побережье нет человека более несчастного, чем он.
Это произошло сорок три года назад. С этого времени ни один человек не останавливался здесь на ночлег и не согласился бы на это ни за какие коврижки. Потому что каждую ночь здесь слышится душераздирающий крик и… Но это я опущу, — внезапно оборвал свой рассказ мистер Пиджин.
После того как он умолк, целую минуту стояла полная тишина. Рассказ произвел впечатление. В этом была заслуга рассказчика. Затем капитан Твифорд со слабой улыбкой спросил:
— А как же награбленные сокровища старого бандита?
— О них история умалчивает, — улыбнулся мистер Пиджин. — Думаю, в любом случае они вряд ли по-прежнему дожидаются нас здесь.
— Вы это проверили?
— Так, взглянул, — извиняющимся тоном произнес мистер Пиджин.
— Значит, мы первые, кто будет ночевать на этом острове с тех пор?мисс Сент-Томас поежилась. — Рэгги, дай мне еще коктейль. И все же это весьма романтично, — добавила она.
— Значит… остров все же обитаем, Гай? — улыбка миссис Фэйри была почти естественной.
— О нет, — поспешно ответил мистер Тиджин.
— Но этот душераздирающий крик…
— Не стоит придавать этому значение. Бес это, разумеется, чушь.
— Обожаю привидения, — оживившись, заметила мисс Винсент. — А ты, Гарольд?
Мистер Паркер неопределенно улыбнулся.
— Так остров действительно необитаем? — вставил мистер Брэй. — Ну, то есть мне лично это как-то все равно, а вот дамам, я полагаю, будет спокойнее считать, что здесь никого нет. В любом случае теперь понятно, почему вы купили его так дешево, Пиджин. Бьюсь об заклад, так оно и есть. Да?
— Может быть, нам придется принять это к сведению, — признался мистер Пиджин.
— Ну что ж, — сказала Кристл, оживившись, — если Гай закончил свой рассказ о привидениях, пойду посмотрю, как там картошка. Вы готовы, Энид? Тогда можно проводить всех в другой шатер, а я подам блюдо на стол. Роджер, было бы неплохо, если бы ты помог мне.
Роджер молча отправился помогать.
В кухонной палатке она оживленно взглянула на него:
— Ну, мой хороший? Как тебе эта уловка старого озорного ягненочка?
— Тухлятина, — ответил Роджер с кислым видом. — Никогда не слышал столько пошлых штампов сразу. Похоже, в этом нет ни слова правды?
— Ни единого. Мы сочинили это вместе. Но рассказывал он неплохо, ты должен это признать.
— Это тоже часть вашего дурацкого сценария?
— Да, еще один штрих. И разве так уж важно, правда это или нет?
— Знаешь что, не втягивайте меня в ваши игры. Я не хочу в этом участвовать. Почему ты все это мне рассказываешь, скверная ты женщина!
— Потому что ты во всем этом замешан, — насмешливо улыбнулась Кристл. Ты один из нас. И на самом деле тебе все это по душе.
— Ну нет. Я слишком стар для дурацких шуток такого рода. И, между прочим, неужели ты и в самом деле думаешь, что ваш забавный рассказ способен вызвать смятение среди благоразумных, трезвых людей?
— Насчет смятения не знаю, — мягко произнесла Кристл, сливая воду с картошки в дуршлаг. — Хотя может быть. Конечно не из-за этой истории. Это так, один из штрихов, создающих нужное ощущение.
