женщины уважают деньги. Так оно и есть.
— Вы полагаете, именно это способствует сближению Энид и Брэя?
— Думаю, да. К тому же мы с Энид впервые оказались в обществе богатых людей. Мы всегда вели скромный образ жизни, знаете ли. Жили по средствам, достаточно обеспеченно — по масштабам провинциального городка типа Чичестера. Но, разумеется, не богато.
Роджер кивнул. Вилли был виноторговцем, он владел небольшим, но весьма респектабельным семейным бизнесом, перешедшим к нему по наследству от его предков, которые занимались им еще с тех времен, когда виноторговля считалась занятием, достойным джентльмена, и была уважаемой профессией, требующей обширных специальных знаний.
Когда дело перешло в руки Вилли, он и не подумал делать тайну из источника своих доходов, да это было бы вряд ли возможным. Но Энид (мистер Пиджин с присущим ему коварством не преминул сообщить об этом Роджеру) весьма стыдилась этого и как могла скрывала ужасную правду. Она даже склоняла мужа к тому, чтобы поменять фамилию на Фезерстон-Фэйри; Фезерстон была ее девичья фамилия. Но Вилли совершенно неожиданно уперся и ни в какую не соглашался на это. Во время круиза при каждом удобном случае, когда речь заходила о вине, мистер Пиджин злорадно обращался за консультацией к Вилли, громогласно апеллируя к его профессионализму.
Роджер, ощутив, что Вилли расположен к доверительной беседе, решил прощупать его.
— Вы беспокоитесь об Энид, не так ли? — осторожно спросил он.
Вилли удивленно взглянул на него:
— Беспокоюсь? Вовсе нет. С чего бы это?
— Ну, не знаю. Просто мне показалось, что в последние дни вы выглядите озабоченным.
— Да? — натянуто откликнулся Вилли. — Вот уж не знаю. К тому нет никаких причин.
— Вы уверены? А ощущение такое, что что-то теснит вам грудь, — настаивал на своем Роджер, мягко поправ требования хорошего тона.
— Нет, ничего, благодарю, — с чувством собственного достоинства ответил Вилли.
Роджер промолчал.
Повисла пауза.
— Вообще-то, конечно, есть причина для беспокойства, — пошел на попятный Вилли. — Но это не Энид, конечно. Беспокоиться о ней — нелепо. А вот что касается ответственности, которую я ощущаю перед Гаем…
— Ответственности?
— Разумеется. Пока существуют хоть какие-то сомнения касательно обстоятельств его гибели, я чувствую свою ответственность за то, чтобы прояснить их. Вы… э-э… полагаете, что во всем этом есть что- то сомнительное, Шерингэм?
— Безусловно, — сдержанно сказал Роджер. — Не одно, так другое.
— Да нет, я не об этом, а… Вас ведь не устраивает сложившаяся ситуация?
— Сначала, если честно, не устраивала. А теперь — не знаю. Во всяком случае, все устаканилось, все держатся молодцом, так что лучше всего оставить все как есть.
— Я тоже так думаю, — вздохнул Вилли. — И все же если мы упустим время сейчас, то тем более вряд ли что-то сумеем сделать потом.
— Мы ведь все это обсудили с вами и Энид, — мягко напомнил Роджер, при этом перед его глазами возникло вопросительное выражение лица Энид. — И вместе решили оставить все как есть.
— Да, знаю, но… ведь это не лучшее решение, я это чувствую. Но какие шаги надо предпринять — не представляю.
— Никаких, — кратко ответил Роджер. — Ни вам, ни кому-либо из нас.
— Боюсь, вы правы, — удрученно ответил Вилли и вновь вернулся к своим туфлям.
Роджер начал анализировать их разговор.
Разумеется, особо новой информации здесь не было, за исключением одного: Вилли в самом деле серьезно озабочен поведением своей жены.
Достаточно ли этого, чтобы его поведение так кардинально изменилось? Да, этого вполне достаточно.
Но Роджер подозревал, что Вилли знал о смерти своего кузена больше, чем хотел показать, хоть и не приложил к этому руку. Расскажет ли он об этом когда-нибудь? Роджер с сожалением признался себе, что надеяться на это не приходится.
И еще у него сложилось впечатление, что хотя сам Вилли не станет раскрывать то, что ему известно, но он не будет сильно сожалеть, если правда выплывет на свет каким-то иным путем.
Роджеру пришлось даже одернуть себя. Не было никакого смысла тешить себя фантазиями на этот счет. Кроме того, проблема гибели мистера Пиджина была отложена в долгий ящик, отложена сознательно — во имя блага всей компании, так что нечего было и думать об этом.
Миссис Фэйри, отдохнув после обеда, отправилась кутаться. Мистер Паркер, который вот уже полчаса сидел возле своей палатки, устремив свой взор на палатку миссис Фэйри, радостно вскочил. Миссис Фэйри, выйдя из своей палатки в бледно-желтом купальном халатике, остановилась с выражением беспомощности, держа зонтик в одной руке, подушку в другой и прижимая к себе легкий коврик. Она послала мистеру Паркеру ласковую улыбку, как бы заранее благодаря его.
— Позвольте мне, миссис Фэйри, — сказал мистер Паркер, беря у нее подушку и коврик.
Миссис Фэйри раскрыла зонтик и грациозно воздела его над своим плечом, окидывая взглядом опустевший лагерь.
— Как мне повезло, — сказала она небрежно. — А то все куда-то подевались.
— Это мне повезло, — галантно ответил мистер Паркер. — Я подумал, может быть, прихватить для вас плетеный стул?
— О, столько затруднений из-за меня.
— Вовсе нет, уверяю вас, — вдохновенно ответил мистер Паркер и прихватил два шезлонга, которые уже полчаса стояли наготове.
Они отправились к скалам, Паркер горделиво вышагивал рядом. В первый раз никто не опередил его, даже мистер Брэй или этот унылый мистер Комбе, и ему удалось поухаживать за миссис Фэйри. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы после ленча отделаться от Юнити. Но он ловко ускользнул от нее, и вот все получилось. Терпение и решительность принесли свои плоды.
— Какой прекрасный денек! — вздохнула миссис Фэйри.
— Как прекрасно, что вы решили прогуляться, — пробубнил мистер Паркер и, проявив столь безрассудную смелость, немедленно изменил цвет лица на розовато-лиловый.
Но миссис Фэйри вовсе не ощутила досады. Напротив, она улыбнулась.
— Я вижу, Юнити научила вас любезничать, мистер Паркер.
Мистер Паркер утратил дар речи.
К счастью, в этот момент начался спуск вниз, им пришлось двигаться друг за другом, и у мистера Паркера появился шанс восстановить внутреннее равновесие и нормальный цвет лица. Ступая словно по воздуху за своей богиней, он не снисходил до земных реалий типа неровностей почвы, устремив свой взгляд на богиню, чей купальник скорее подчеркивал ее прелести, чем скрывал их. Благодарение небу, что мистер Паркер был не чета Брэю или Комбе.
На берегу мистер Паркер хитроумно избрал дорогу подальше от других распростертых фигур, расположившихся на песке, мужественно влача шезлонги. От того, где он поставит их, зависели его дальнейшие шансы.
— Думаю, здесь совсем неплохо, миссис Фэйри.
— Я вам так благодарна. Это так мило.
Мистер Паркер тоже уселся и оглядел берег с чувством одержанной победы. Он сделал это!
— Вы не возражаете, если я закурю, миссис Фэйри?
— Конечно нет. Пожалуйста, курите. Мне нравится смотреть, как мужчины курят.
Мистер Паркер достал сигареты и спички из кармана своего купального костюма и закурил как настоящий мужчина.
