настоящему толерантное. Где человек будет считаться человеком и гражданином по праву рождения, а не после сдачи каких-то экзаменов и тестов. Все люди равны! Все! И каждый имеет право…
Легкие шаги на аллее заставили Квама отвлечься от мрачных мыслей. Агнешка! С большим пакетом… Замечательно.
— Хабиби! — тихо позвала девушка.
— Залезай сюда, — предложил Квам из кустов. — Почему опоздала?
С женщинами нужно строго, чтобы не подумали, что они выше тебя или равны мужчине. Равенство — красивая вывеска. Нормальным парням нужна настоящая толерантность, а не равенство. Поэтому Агнешке Квам улыбался, временами похлопывал ее по плечу и другим частям тела, но был строг. Иначе распустится.
— Задержалась на лекции в культурном центре, — объяснилась девушка, устраиваясь среди лавровых ветвей. — Я ведь должна подтверждать гражданство — получила его всего год назад. Унизительная процедура. Лектор разошелся…
— С чего бы? — мрачно поинтересовался Квам. — Ему сверхурочные платят, что ли?
— Рассказывал о том, что трое каких-то негодяев изнасиловали негражданку неподалеку от культурного центра, почти под камерами. Патрулей поблизости не было, а дежурный полицейский наблюдатель отвлекся… Их уже поймали, к счастью. И я понимаю, если бы угнетенные парни отыгрались на какой-нибудь гражданке, пусть даже на мне… Но пострадавшая была бедной, обделенной обществом девушкой, такой же, как и они!
Квам хотел было кивнуть — направление революционной мысли Агнешки шло правильно. Неграждане для борца за свободу в любом случае лучше граждан. Но потом решил, что девушка толерантна не до конца.
— Я знал этих ребят, — сообщил он. — Хорошие, крепкие и здоровые парни. Один, между прочим, белый, из местных. У них произошел нервный срыв из-за недооцененности обществом. Не думаешь же ты, что они пустились бы в разгул, имея все права?
— Нет, конечно! — преданно заявила Агнешка.
— И теперь парней, наших соратников, закроют в трудовой лагерь строгого режима лет на пять. Неслыханная жестокость за обычный нервный срыв. Продажное, лицемерное, нетолерантное общество!
— Но все-таки… — смутилась Агнешка. — Они ее еще и избили!
— Никаких все-таки! — заявил Квам. — Они были в состоянии аффекта. За их свободу мы с тобой боремся.
Агнешка вытащила из пакета две банки пива. Одну протянула Хабиби, другую открыла сама.
— Вот. Даже пива в лавке я не могу купить! — пожаловался Квам. — Не могу купить табак, мне не продают марихуану. А все из-за чего? Из-за того, что настоящей толерантности в обществе нет! Людей разделили на два сорта, и верхушка угнетает нас, людей без прав… Словно в мрачное средневековье!
Глазастая Агнешка шмыгнула носом. Она была влюблена в Квама и искренне жалела его. И правильно. Ведь он — борец за свободу! Что может быть благороднее?
— Но мы отстоим свои права! — решительно взмахнул банкой с пивом Квам. — Ты не передумала?
— Нет! — решительно заявила Агнешка. — Ведь еще не скоро?
Последние слова были произнесены с надеждой.
— Не очень скоро. Бомба еще не готова. Йохансон опять ушел в запой, а другие парни готовы воевать лицом к лицу с угнетателями, если у них будет оружие, бить их заточками из-за угла, но слабо разбираются во взрывотехнике.
— А ты, Квам? Ты ведь такой умный!
— Я организатор. Без меня вообще все пропадет. И вообще, твое дело — доставка бомбы в нужное место. Меньше знаешь — для тебя же лучше. Планирование — моя задача.
— А если я взорвусь вместе с другими?
Квам поморщился. Такие тупые вопросы Агнешка задавала постоянно. И как только она сдала экзамен на гражданство? Толерантности ей не занимать, а вот ума не хватает… Возможно, Агнешкой и правда придется пожертвовать. Чтобы не болтала. Распустится после того, как увидит гору окровавленных, искореженных трупов. Поэтому, возможно, взрывной механизм стоит привести в действие раньше. До того, как девушка оставит пакет в нужном месте.
— Тебе ничего не грозит, — уверил Агнешку Хабиби. — Но каждый из нас должен быть готов отдать жизнь за свободу. Я готов! А ты?
— И я тоже…
При мысли о предстоящей акции Хабиби возбужденно вздохнул. Агнешка поняла его вздох превратно и попыталась нежно прильнуть к соратнику по боевой ячейке.
— Не сегодня! — почти проорал Квам. — У меня слишком много дел!
— Тогда я пойду, — прошептала девушка. — Не буду мешать. В пакете еще три банки пива и два блока сигарет. Сколько смогла купить.
— Травку не раздобыла?
— Мне не положено… Я ведь на испытательном сроке.
— Могла бы кого-то попросить!
— Сдадут властям, будут неприятности.
— Да, граждане — они такие. И девушке травки пожалеют… Их толерантность протухла, — согласился Квам, поднимая мешок с запретным для социалов алкоголем и табаком. — Сиди здесь еще десять минут. Нас не должны видеть вместе. А деньги ты принесла?
Агнешка сунула Кваму тощий конверт. Хабиби забрал его и, не прощаясь, решительно зашагал через парк в сторону бедного района. Мешок выглядел подозрительно, но не будет же патруль останавливать его каждые пять минут? Хотя, если поймают с пивом…
Пришлось круто развернуться и отправиться в сторону богатого квартала. Социала, который идет с мешком прочь от своего жилья, никто не остановит. Пока Агнешка не устроила взрыв, что носят в своих мешках неграждане, вообще мало кого интересует… Потом, наверное, будет интересовать!
А вот проверить, не украл ли социал чего-нибудь в богатом квартале, патруль может. Поэтому нужно затеряться в толпе. Есть одна улочка с зоомагазином…
При мысли о зоомагазине у Хабиби перехватило дыхание. Может быть, сегодня? Деньги были, уверенность в себе — тоже.
Десять минут, и Квам вошел в полутемный подвал. Здесь кричали попугаи, булькала вода в аквариуме. Обострившимся слухом Хабиби услышал тонкий писк крыс в дальнем углу. Большой гусь ворочался на своем насесте и молчал, глядя на позднего посетителя оранжевыми глазами.
— Гусь сколько стоит? — хрипло спросил Квам.
Названная продавщицей сумма потрясала воображение. У социала не было и десятой части нужных денег.
— Дай мне тогда две крысы, — развязно попросил Квам, глядя на продавщицу — скорее всего, такую же социалку, как и она сам — сверху вниз.
— Удостоверение, — потребовала девушка.
Квам, выругавшись про себя, протянул ей свою карточку.
— Негражданам не положено. Согласно закону о защите животных, — покачала головой продавщица. — Социал не может нести ответственность за живое существо. Вы можете купить только корм.
— Зачем мне корм? Но неужели я не могу нести ответственность даже за крысу? — возмутился Хабиби.
— За крысу в том числе. Таковы правила.
— И это свобода, сестра? — патетически воскликнул Квам и воздел руки к низкому потолку. — Я не могу завести себе крысу! Товарища, который будет любить меня больше, чем это лицемерное, равнодушное, жестокое общество!
Дать бы продавщице по наглой физиономии, а потом разнести этот магазин… Но кругом камеры.
