- Тебя ж там не было? – с сомнением в голосе заметил купец.
- Ерунда, - отмахнулся Бродерик. - Ваши охотники принесли пяток последних шкур, этот добрый человек со всеми честно расплатился и сказал, что нужно еще много шкур. И поднял цену до пятнадцати монет. А самые сметливые и жадные мужички решили подзаработать, да? Вечерком они навестили этого приказчика и уговорили его скупить уже купленные шкуры по пятнадцать монет? Они уговаривали его рассказать графу, что крестьяне меньше чем за пятнадцать медяков продавать шкурки отказываются! Он долго отнекивался, но, в конце концов, согласился. Только опасаясь проверки от графа или еще чего-то, попросил имеющиеся у него в корчме шкурки забрать, а деньги из расчета по десять монет за шкуру вернуть, чтоб было чем отчитаться перед проверяющим, который должен был приехать поутру, да? И получилось, что половина товара обошлась ему в одну монету, вторая половина – в три, малая часть по десять, и вернул он все шкуры обратно – по десять, да? Но ваши жадные мужички были согласны, ведь утром они должны были заработать на перепродаже половину затраченной суммы! И даже, наверное, что- то приплатили ему лично сверху! Однако, молодец!! - Бродерик восхищенно хихикнул. - Если таким образом была продана сотня шкур, то заработал он около, около, около… Семьсот – семьсот пятьдесят монет! Потому что на утро, когда пришла пора расплачиваться – никого в корчме не нашли! Так?
- Ну да, - нехотя сознался Гровель. – Почти так все и было. Только мужики во главе со старостой сразу предложили выкупить у него шкуры по одиннадцать монет, с тем, чтобы утром перепродать ему же по пятнадцать. Ну а утром его кровать нашли заправленной и холодной. Корчмаря - Лысого Хью чуть не повесили сдуру, да баба его отстояла. А ты это откуда знаешь?
- Да не знаю я этого! Просто, после того, как ты сказал, что волки в лесу кончились – стало понятно, зачем задирались цены! Молодец парень! Готов на пари, что десяток деревенских до сих пор ждут, когда появится «графский приказчик»!
- Ну да, - опять согласился негоциант, - вот и дядька мой тож с тремя десятками этих вонючих шкур застрял.
Бродерик восхищенно крутил головой и мерзко хихикал, потом резко замолчал, словно вспомнил нечто важное. Спустя десяток шагов раздался его голос, очень похожий на воронье карканье:
- Давай еще раз сыграем в эту игру!
- В какую?
- Я продолжу за тебя мысль о твоей задумке!
- Ты колдун, что ли?
- Нет, Гровель, я не колдун. Но, получив направление, теперь могу достоверно предполагать, что именно ты задумал!
- И что же это? – невинно спросил купец.
- Первые выплаты по взятым в оборот деньгам ты начнешь производить уже через неделю! Из средств вновь привлекаемых участников! И лихва будет сказочной – они должны биться в падучей, сотрясаемые алчностью и жадностью, они должны строиться в очередь и молить тебя, уговаривать, ползая пред тобой на коленях! Лишь бы ты согласился принять к себе их деньги! И никаких расписок! Только чистоган, только звонкое серебро и блестящее золото! Ты будешь привлекать все больше и больше золота! И выплаченные тобою деньги они снова потащат к тебе же, желая увеличить свой основной капитал, с которого будет считаться прибыль! Если ты сумеешь продержаться сколько-нибудь долго, то очень скоро сможешь овладеть всеми деньгами королевства! Каков размах для деревенского увальня!
- А что такого? – Гровель делано зевнул, выражая свое отношение к разоблаченной загадке. – Ну, подумаешь, решил немного подзаработать…
- Немного? – Возмущение маршала было неподдельным. – Да ты понимаешь, что ты придумал?!
Глаза Бродерика лихорадочно заблестели, скрюченные пальцы принялись выписывать в воздухе замысловатые вензеля, между бородой и усами образовался темный провал раскрытого в беззвучном хохоте рта. Попадись им сейчас на дороге священнослужитель – и костер герцогу был бы обеспечен: именно в таком виде в солидных руководствах по искоренению волшбы и колдовства изображают одержимых бесами. Гровель даже отодвинулся от спутника, всерьез опасаясь как бы тот не кинулся кусать всех подряд.
- Только не пойму, как ты собираешься действовать потом? – неожиданно спокойно и рассудительно спросил вдруг герцог, прервав свою пантомиму.
- Потом? – Гровель наложил на себя знак Святого Круга (на всякий случай – мало ли?), и подъехал ближе, - это когда все деньги соберутся?
- Все не соберутся, это вряд ли, конечно. Но ведь должен наступить такой момент, когда вновь привлекаемых денег станет недостаточно, чтобы гасить обещанные прибыли! Просто потому, что золото в королевстве не бесконечно! И что тогда? Выход на сопредельные рынки? Или…
- Не-е-е-е, - замахал руками Гровель, - никуда никто не пойдет. Какие еще сопредельные рынки?? Когда в этих руках, - он покрутил над головой мула своими пухлыми ладошками, - соберутся все деньги, Ганс Гровель просто исчезнет. И вот здесь я надеюсь на вашу с Хорстом помощь! Но, скорее всего, вам придется включиться в дело немного раньше. Если бы речь шла о деревне Брюннервельде, я бы, наверное, справился и сам, но здесь на мои дела обязательно обратят внимание не только горожане – купцы и ремесленники, но и благородные, а то и сам король! И становиться врагом нашего Хильдерика я не хочу. Вот с его вкладом за обещание небольшого содействия я был бы очень аккуратен – вовремя выплатил бы все, до последнего медяка! Но кто-то должен замолвить за меня словечко перед королем?
- Хильдерик? Что ж это совсем не глупо, - согласился Лан. – Если станет известно, что свои средства он доверил тебе – в стране начнется настоящая истерика вокруг твоего предприятия, скорость сборов многократно увеличится… Хороший ход.
- А потом, после всего, - Гровель ненадолго замялся, но подбодренный кивком маршала, продолжил: - ну, было бы славно, если бы судейские стали бы искать Гровеля в заранее обговоренных местах… Ну, там, где меня уже точно не будет. Вон, кстати, и сынок твой с охоты несется.
Его рука вытянулась в сторону небольшого облачка пыли, катящегося по склону странного холма с плоской верхушкой. Бродерик, еще будучи негоциантом, бывал в этих местах несколько раз, но только теперь обратил внимание на необычную деталь пейзажа.
А пылевое облако на глазах увеличивалось, пару раз скрывалось в низинах, и вот уже раздался топот копыт, и спустя недолгое время перед караваном остановилась группа охотников, возглавляемая Хорстом.
- До Золле три четверти лиги! – Выкрикнул Хорст. – Остановимся там! Ищите «Свинью в ландышах» - как говорил наш знакомец с перекрестка, здесь должен быть кабак его младшего братца! Догоняйте!
С разбойничьим свистом и веселыми воплями охотники умчались вперед.
Бродерик завистливо поджал губы, а Гровель украдкой покрутил у виска пальцем, недвусмысленно выражая свое отношение к подобным молодецким забавам.
До Золле обоз добрался ближе к закату, когда стены городка окрасились розовым – от падающего за холмы солнца.
- Тихо, - Жылыдын подняла палец с острым когтем вверх, прикрыла глаза и прислушалась.
Еукам на всякий случай зажмурился и затаил дыхание, и тоже замер, стараясь различить в окружающих его звуках что-то необычное. Вот шелестит листьями дерево на ветру, вот сломанная колючка катится куда-то по своим делам, где-то чуть дальше слышно, как пыхтит еж, окучивая ежиху. Еще дальше удалось различить слабые хлопки одежды лысомордых, развешанной для просушки над трещащим валежником в костре, и сразу же ветер донес до чувствительного носа Ниррама зловоние застарелого пота лысомордых, перемешанного с благовонием чистого пламени. Очень необычной и аппетитной показалась такая смесь запахов и рот тотчас наполнился тягучей слюной.
Ведьма провела своим фиолетовым языком по враз пересохшим губам, улыбнулась Нирраму и покачала головой:
- Нет, останавливаться не будем. Пусть живут. Еда у нас еще есть, а привлекать к себе внимание не стоит.
