— Не в обиду будь сказано, капитан, вы тут упомянули о трех вероятностях, а ведь их четыре. Ведь может быть и так, что объект не секретный и вы с ним знакомы.
— Этот случай я не учел, поскольку даже упоминание о нем кажется мне излишним.
— Излишним?
— Да. В этом случае… В этом случае я бы уже давно все рассказал. Осторожно, Морра!
Но и предупреждение водителю было излишним: изгиб шоссе, к которому они как раз приблизились, был очень широким и скорость машины не превышала шестидесяти километров в час.
На следующий день они поднимались к Тексерудской долине.
Вплоть до окутанного лесами ущелья Ольтро, известного туристского местечка, шоссе было прекрасным. Но затем дорога сузилась, пошла извиваться серпантином, и ехать стало трудней.
Местность также делалась все более дикой, меньше встречалось на пути домов, гуще росли леса вокруг, реже попадались люди. В открывавшихся просветах долин время от времени возникали вздыбленные и скособоченные силуэты гор, склоненных в одну сторону, как это бывает с деревьями, особенно по берегам рек, где ветер дует только в одном направлении.
Все трое пассажиров молчали. Небо было серое, однообразное, очень высокое. Ниже, у хребтов, клубились тучи, втягиваясь в глубокие расщелины.
— Еще долго? — спрашивал время от времени Исмани.
— Не думаю, — отвечал Вестро. — Я ведь тоже в первый раз.
— Но километров-то сколько осталось?
— Да уж совсем немного.
Подъехали к развилке. Одна дорога, направо, врезалась в зловещее ущелье, до того крутое, что непонятно было, как вообще она могла продолжаться. На какую-то долю секунды наверху, в тесном пространстве между отвесными каменными кулисами, где на крохотных выступах стен невесть как приютились низкорослые бесформенные елки, Исмани вдруг разглядел бастион из белого камня с округленными верхушками строений, отдаленно походившими на черепа. Зрелище подействовало на него угнетающе. Он подумал, если это и есть пункт назначения, то он здесь ни за что не останется. И сразу вслед за этим: сейчас повернем направо, в ущелье. Однако машина проследовала прямо.
Спустя примерно полчаса горы справа и слева немного расступились, здесь было светлее, и долина выглядела не так мрачно. Автомобиль затормозил возле небольшой бензоколонки. Все вышли размяться и выпить по чашке кофе.
Воспользовавшись тем, что капитан стоял поодаль, Исмани обратился к заправщику, человеку в летах с кротким выражением лица, и, указывая на дорогу, взбиравшуюся зигзагом по склону, спросил:
— К атомной станции — в ту сторону?
— К атомной? — Заправщик оглянулся, словно в поисках подмоги. — Понятия не имею.
— Но ты хоть слышал про нее? — (К ним приближался Вестро.)
— Да ведь всякое говорят. И погода, само собой… Погода…
— Что — погода?
— Погода, говорю, переменилась. Теперь лучше. И дождь перестал.
Он засмеялся.
Такой крайне расплывчатый ответ (чего, впрочем, и следовало ожидать, учитывая природную настороженность обитателей долины, отрезанных от остального мира) вполне мог сойти за утвердительный. А можно ли ему верить? Краем глаза Исмани уловил — или у него просто фантазия разыгралась? — на лице заправщика мимолетную ухмылку, будто он заговорщически подмигнул капитану. Но Вестро и бровью не повел.
Когда вновь уселись в машину, он что-то невнятно пробормотал водителю. Тот развернул машину и, вместо того чтобы ехать дальше по долине, двинулся в обратном направлении.
— Мы возвращаемся? — спросила госпожа Исмани.
Вестро ответил с расстановкой:
— Прошу меня извинить. Я здесь впервые. Не заметил, как развилку проехали.
— Какую развилку? — с беспокойством спросил Исмани, вспомнив об ущелье, которое произвело на него неприятное впечатление.
— Километра три-четыре назад надо было свернуть.
Все замолчали.
Так и есть, подумал Исмани. Я сразу все понял. Словно предчувствовал. Не останусь там ни за что.
— Капитан, — проговорил он через несколько минут. — Простите мое любопытство. А если я…
— Да-да, слушаю вас, профессор, — с готовностью откликнулся тот, видя его нерешительность.
— Если я… ну просто в порядке предположения… Если я вдруг передумаю, то есть прямо сейчас возьму и откажусь, что тогда?
— В таком случае, — чуть ли не по слогам произнес Вестро с обычной своей флегматичностью, — я в вашем распоряжении и доставлю вас обратно домой.
— А что, такие случаи бывали?
— Не знаю. У меня есть инструкции. И в частности, если вы, профессор, внезапно…
— Что с тобой, Эрманн? — с улыбкой спросила жена. — Что у тебя на уме?
Исмани не слушал. Его чрезвычайно обеспокоил ответ капитана.
— Значит, — сказал он, — не исключалось, что я в последний момент…
— В подобных обстоятельствах, профессор, обычно стараются учесть любую вероятность, и министерство… Я полагаю, ваша миссия вполне добровольна, и всякое принуждение противоречило бы…
— Скажите правду, капитан, кто-нибудь из моих коллег уже… уже дезертировал?
— Не знаю, не думаю. Не слыхал про такое. Я же говорю — сам впервые еду туда.
Исмани неуверенно замолк, не зная, на что решиться. Отказаться теперь, после всего проделанного пути, было бы и странно и смешно — в конце концов он не ребенок! Вид дикого ущелья с мертвенными скалами в глубине вызывал у него настоящее физическое отвращение. И все же Исмани решил повременить.
Как он и предполагал, машина замедлила ход именно там, где начиналось зловещее ущелье.
— Нам туда?
— Да нет, — ответил Вестро. — Совсем в другую сторону. — И указал на противоположный склон.
Исмани с женой обратили взоры направо. Там, под прямым углом к главной дороге, они увидели мост, который пересекал реку (точнее, широкое русло, усеянное белой галькой; сама же река оказалась журчащим ручейком), ведя к началу боковой долины. По сравнению с зиявшим напротив ущельем, эта долина была широкой, зеленой и смотрелась весело. Леса и луга лепились к горбатым холмам, громоздясь друг на друга в беспорядке, а в глубине этой романтической декорации виднелся обрывистый горный хребет. То ли горы здесь и впрямь выглядели по-иному, то ли сквозь открывшиеся вдруг в небе прогалины полился радующий душу свет, но у Исмани на сей раз не возникло каких-либо неприятных ощущений.
У самого подножия последней скальной вертикали, за которой по излому рельефа угадывалось плоскогорье, дорога вдруг расширялась, образуя некоторое пространство; тут и располагался контрольно- пропускной пункт: небольшая казарма, антенна с флагом, простая деревянная ограда, две скамьи, стол и заброшенная собачья конура.
Место отличалось изумительной красотой: кругом леса, низвергающиеся по крутым склонам в Тексерудскую долину, на дне которой далеко-далеко виднелось белое русло реки, дорога, разбросанные деревушки, легкая дымка, и на всем — покой, чистота и уют, присущие горной местности.
Лишь за спиной панорама обрывалась. Лес сменялся неровной кромкой тяжелых скал, поросших дикими травами и кустарником; далее зияла пустота. Эти нависшие стены, несмотря на ширь ландшафта, сковывали общую картину, вносили в нее некоторую тоскливость.
Супругов Исмани встретил дежурный офицер, лейтенант Троцдем. Будучи заранее поставлен в
