семьдесят-восемьдесят километров.
Сначала армия стремительно шла на Любань. Навстречу ей должна была наступать 54-я армия Ленинградского фронта. Затем темп наступления снизился. Свежие соединения, необходимые для развития наступления, не прибыли. 54-я армия также не смогла выполнить свою задачу.
Передовые отряды 2-й ударной появлялись у Любани, добирались до Тосно, но окончательно преодолеть сопротивление немцев армия не смогла — в бесконечных кровопролитных боях, под беспрерывными бомбежками силы армии таяли, а пополнений не было.
Оттепели, ранняя весна разрушили дороги. Все труднее и труднее становилось доставлять продовольствие и боеприпасы.
В середине марта немецкие войска сузили «коридор» до полукилометра, а затем совсем закрыли его. Снабжение 2-й ударной армии пришлось производить только по воздуху.
Я прочел справку:
«28 марта усилиями 2-й ударной, частей 52-й и 59-й армий, коридор был открыт. Особенно отличилась при этом 191-я стрелковая дивизия 59-й армии».
Можно представить, чего это стоило! В это время наша разведка установила, что противник получил пополнение — прибыл Баварский стрелковый корпус.
Еще один документ. Это выдержка из письма немецкого лейтенанта Вернера Вейдемана. Письмо не дошло до Цоссена, где жила жена лейтенанта, оно было найдено в кармане убитого.
«…Мы называем эту адскую полоску коридором смерти. Только за один вчерашний день тут погибло более шестисот наших солдат. Вчера же погиб и Конрад Керль, помнишь, я познакомил тебя с ним в июле прошлого года… Как все это теперь далеко».
И еще документ — сообщение политрука Алексея Соколова:
«По коридору с 5 до 8 часов прошло 86 лошадей с патронами и снарядами на спинах. Прошло много людей с мешками за плечами, несли боеприпасы и продовольствие окруженным частям Второй ударной. Почти все мокрые по шею, так как на пути много воронок, залитых водой. Если бы не фашистские самолеты, все было бы отлично, а они гоняются за каждым…»
15 апреля тяжело заболел командующий 2-й ударной генерал Клыков. Военный совет фронта предложил немедленно эвакуировать командарма:
«Коридор» продолжал действовать.
Через него несли боеприпасы и продовольствие, через него выносили раненых. За две недели эвакуировали более восьми тысяч. Особенно много внимания раненым уделял член Военного совета дивизионный комиссар Зуев. «Коридор» действовал.
Военный совет принял постановление проложить узкоколейку, благо нашлись рельсы и немного подвижного состава, главным образом грузовые платформы.
Узкоколейку прокладывали под постоянным обстрелом, под бомбежками.
25 мая Ставка приказала отходить через «коридор» на юго-восток, в обратном направлении.
Прибыл новый командующий 2-й ударной — Власов.
2 июня немцы вторично закрыли «коридор». Через двадцать дней обескровленные войска 2-й ударной на узком участке шириной в один, а кое-где в два километра прорвали немецкую оборону и начали отход. Прошло четыре дня, четыре дня беспрерывных боев, — противник в третий раз захлопнул «коридор».
И все же выход окруженных частей 2-й ударной продолжался — к 1 июля с боями прорвались около двадцати тысяч солдат и командиров.
Я искал ответ на самый важный для меня вопрос: почему Власов не вышел из окружения? Может быть, он исходил из правила — капитан последним покидает гибнущий корабль? Может быть, надеялся собрать остатки армии и драться с врагом до последнего патрона?
Все эти «может быть» отпали, когда я прочел десятки документов, свидетельствовавших о том, что происходило в эти дни во 2-й ударной.
Помню, первым таким документом было донесение Особого отдела Волховского фронта. В нем говорилось:
«От вышедших из окружения работников Особого отдела и командиров Второй ударной получены сведения о том, что Военный совет армии, полностью потеряв управление южной и западной группой войск, принял 23 июня решение вывести штаб Второй ударной в расположение 59-й армии».
Далее сообщалось:
«В этот день по приказу Власова были уничтожены все радиостанции, в результате чего была потеряна связь с северной группой войск».
Я долго искал объяснения, почему был отдан этот нелепый и страшный приказ. Хотел найти какую- либо необходимость, оперативный смысл, оправдание. И ничего не нашел — приказ был отдан без всякой необходимости и нанес непоправимый ущерб.
Я читал дальше:
«В 23 часа 23 июня Военный совет и штаб 2-й ударной с командного пункта в районе Дровяное поле перешли на командный пункт 59-й стрелковой бригады на восточном берегу реки Глушица. На другой день все работники Военного совета, штаба армии построились в колонну и направились к выходу из окружения. Не доходя до реки Полисть, колонна сбилась с пути и натолкнулась на дзоты противника, которые открыли пулеметный, артиллерийский и минометный огонь…»
Мне в руки попал доклад старшего лейтенанта Домрачева, который он сделал командующему 59-й армией генерал-майору Коровникову. Генерал Коровников послал отряд под командой старшего лейтенанта Домрачева и политрука Снегирева помочь Военному совету и штабу 2-й ударной выходить из окружения. Отправляя людей в тяжелый и опасный путь, генерал наказывал: «Выводите в первую очередь Власова. Если ранен — выносите на руках».
Генерал Коровников, разумеется, не знал, что Власов предатель, как не знал об этом командующий Волховским фронтом генерал Мерецков, не знали офицеры и солдаты, посланные им в леса искать, спасать Власова, не знали о предательстве и командиры партизанских отрядов Дмитриев и Сазонов, отправившие бойцов прочесывать леса в поисках «заблудившегося» командующего 2-й ударной.
Я читал скупые строки доклада старшего лейтенанта Домрачева:
«Выполняя приказ, наша группа вышла 21 июня в 23 часа 40 минут, захватив продукты для штаба 2 -й ударной. В 6 часов ноль-ноль мы благополучно прибыли».
Никаких подробностей о том, как переползли с тяжелым грузом линию фронта, как под огнем резали «колючку». «Благополучно прибыли» — и все.
«23-го мы повели Военный совет и штаб 2-й ударной из окружения, — сообщил Домрачев. — Место исхода — полтора километра от деревни Глушицы, по жердевому настилу. Шли так: впереди Снегирев, я, затем два взвода роты особого назначения под командованием комроты капитана Экземплярского, при них 12 ручных пулеметов, взвод под командованием лейтенанта Сорокина — все с автоматами. За ними шли Власов, начальник штаба 2-й ударной полковник Виноградов, сотрудники Военного совета, отделы штаба 2
