-й ударной. Прикрытие — взвод роты особого назначения. Я шел по компасу. Когда вышли на реку Полисть, небольшая группа — человек восемь с Власовым во главе повернула на юг. Я кричал: «Куда вы? Не сюда, за мной!» Группа уходила. Снегирев побежал вернуть. Не послушались, ушли…»
Выходит, не сбились с пути, не заблудились, а не послушались, ушли.
Я читал дальше:
«Мы шли, стараясь быть ближе к узкоколейной железной дороге. С большой группой присоединившихся к нам солдат и командиров 2-й ударной мы вышли из окружения 25 июня в 3 часа в район командного пункта 546-го стрелкового полка 191-й дивизии. В 4 часа утра доложили начштабу 191-й Арзуманову и комиссару Яковлеву».
Выходили из окружения и другие. Только за один день 22 июня в расположение 59-й армии вышли более шести тысяч солдат и командиров 46-й и 57-й стрелковых дивизий и 25-й стрелковой бригады. Командовал выходом полковник Коркин.
Я нашел рапорт старшего лейтенанта Горбова.
«29 июня группа военнослужащих 2-й ударной вышла на участок 49-й армии в район Михалево, совершенно не имея потерь. Вышедшие утверждают, что в этом районе силы противника малочисленны».
Выходили еще позднее.
«14 июля в эвакогоспиталь, размещенный в клубе керамического завода города Боровичи, прибыли командиры и солдаты 19-й гвардейской дивизии 2-й ударной армии. Они сообщили, что командир дивизии Буланов и комиссар Маневич убиты. Выводил из окружения начальник особого отдела Бутылкин. Вышедшие выглядят плохо, оборвались, но настроение у всех боевое. Комиссар госпиталя старший политрук Панов».
Выйти из окружения Власов мог.
Забегу немного вперед. Осенью 1944 года я был послан в Добендорф на «курсы пропагандистов РОА» для разбора претензий курсантов.
Пришлось разговаривать с одним из обиженных — Семеном Малюком, бывшим техником- интендантом. В конце беседы Малюк сказал:
— Если сможете, ваше благородие, напомните обо мне Андрею Андреевичу… Я подавал рапорт, но он, видно, не дошел.
— О чем напомнить? — спросил я.
— Скажите, жив, мол, Малюк, шифровальщик из штаба 2-й ударной. — И хвастливо добавил: — Это меня Андрей Андреевич тогда первым к немцам послал предупредить, что хочет сдаться в плен…
— Когда это было?
— Числа точно не помню, что-то в первой половине июля 1942 года… Я тогда долго с Андреем Андреевичем разговаривал… Он меня к немцам послал. Предупредить…
Вернувшись в штаб, я рассказал о беседе с Малюком начальнику отделения контрразведки Чикалову. Недели через две я узнал, что поручик Малюк в день выпуска «пропагандистов» в пьяном виде попал под машину и скончался, не приходя в сознание. А господин Чикалов сказал мне о нем при встрече:
— Терпеть не могу трепачей!
Вернусь к лету 1942 года.
В болотистых, окутанных туманами сырых, темных новгородских лесах гибли в неравных боях солдаты и командиры, преданные Власовым.
В полках 22-й дивизии, защищавшей район Ольховки, осталось боеспособными немногим больше двух тысяч. Патронов в обрез, в день по сто граммов сухарей и по двести граммов конины. И все же сдерживали противника, били его. А противник был свежий, сытый и многочисленный: 151-й полк 61-й дивизии, 505-й и 506-й полки 291-й дивизии, 474-й и 454-й полки 254-й дивизии. Немцы бросили на остатки 22-й дивизии 40 танков, 12 из них было подбито.
Застрелился раненый начальник особого отдела 2-й ударной майор Шашков. Погиб член Военного совета Лебедев. Поняв, что он неминуемо попадет к врагам, застрелился дивизионный комиссар Зуев. Любили во 2-й ударной комиссара по тылу бригадного комиссара Васильева — всегда ровен, спокоен, деловит. Смертельно раненный комиссар успел сказать: «Неохота умирать, надо бы дожить до победы!» Понимая, что ему уже не жить, думал о победе.
В 382-й дивизии от трех полков — 1238-го, 1265-го и 1267-го остались боеспособными около четырехсот солдат. Получали по пятьдесят граммов сухарей да по шестьдесят граммов конины. Не было даже соли. А дрались как черти! Особенно отличились бойцы 1265-го полка — вели себя расчетливо, умно, берегли каждый патрон, стреляли только наверняка. 24 июня с боем вырвались из окружения к Мясному бору.
Не обошлось без подлецов и трусов. Батальонный комиссар Зубов, взятый в плен и сумевший убежать, рассказал, что интендант первого ранга Жуковский и полковник Горюнов «продались немцам, рассказали все, отвечали на любой вопрос».
С волнением я читал материалы, имеющие отношение к начальнику связи 2-й ударной генерал- майору Афанасьеву. Он в записке генералу Мерецкову писал:
«Солдаты и командиры 2-й ударной сражались героически. Подавляющее большинство осталось преданными Родине до последней капли крови. А им было невыразимо тяжело: тяжко воевать и тяжко умирать с горькими мыслями, что их трудное положение — результат то ли глупости, то ли измены.
Никакой транспорт не действовал — ни гужевой, ни автомобильный — все зимние дороги оказались под водой. Люди на себе носили боеприпасы за тридцать километров, а места тут непроходимые. А как солдаты берегли технику, вынесли ее множество на Новую Кересть, только бы спасти, не отдать врагу…»
Афанасьев одним из последних видел в лесу Власова.
Из документов я установил, что с Власовым были три автоматчика: Василий Попов, Георгий Люсин и Николай Сермащиев. Был еще политрук Щербаков, также вооруженный автоматом. И была «хозяйка» Власова.
Афанасьев предложил всем идти до реки Оредежь. По его расчетам, на пути должно было быть озеро Черное, в нем много рыбы — можно было пополнить запасы еды. «Дойдем до партизан, обязательно дойдем!» Власов отказался. Один из автоматчиков хотел идти с Афанасьевым, но Власов на него наорал, пригрозив: «Застрелю, как подлого изменника».
Афанасьев пошел один. Чуть южнее болота «Веретинский мох» у тригонометрической вышки его остановил заслон партизан Лугинского отряда, которым командовал секретарь райкома Дмитриев.
Партизаны переправили генерала в Оредежский отряд, во главе которого стоял Сазонов. В этом отряде была действующая рация. Афанасьев показал Сазонову на карте, где он видел командующего 2-й ударной последний раз: «Он где-нибудь неподалеку. Ищите, товарищи, ищите. Надо спасать Андрея Андреевича…»
Бойцы Сазонова разбились на три группы и отправились: одни на дорогу Выдрица — Лисино — Корпус — Тосно, другие к деревне Остров, третьи к Печново — искать Власова.
Сазонов не знал, что посылает партизан искать предателя.
