Кант утверждает только то, что при помощи рассудочных понятий вещи представляются такими, какие они есть (там же). По поводу же возможности познания ноуменов Кант сообщает следующее. 'Вторая цель рассудочных понятий; первая критическая - 2: 394 догматическая; благодаря ей общие принципы чистого рассудка, как их излагает онтология или рациональная психология, сводятся к некоторому образцу, доступному только чистому рассудку и составляющему общую меру всех остальных вещей, поскольку они реальности, - это понятие ноуменального совершенства. Это совершенство таково или в теоретическом или в практическом смысле. В первом смысле оно есть высшее существо, бог, а во втором - нравственное совершенство' (2: 289-290). Однако на основании этого фрагмента нельзя полностью исключить, что речь здесь идет только об идее бога, а не о познании его существования: в работе 1763 года 'О единственно возможном основании для доказательства бытия бога' сходные рассуждения трактуются Кантом как доказательство существования бога (1: 404-415), в 'Критике' же - только как иллюстрация формирования трансцендентального идеала как идеи высшего существа (А 571-583 / В 599-611). А как в диссертации, не ясно.
Другое доказательство бытия бога дано в разделе о форме интеллигибельного мира, но мы уже знаем, как осторожно надо относиться к выводам этой части диссертации. Тем более, что кантовская реплика из схолии к упомянутому разделу - 'если было бы позволено выйти за пределы аподиктической достоверности, которая подобает метафизике, то стоило бы исследовать нечто, относящееся не только к законам чувственного созерцания, но также и к его причинам, познать которые может только рассудок' (2: 308) - показывает, что все или, по крайней мере, большинство изысканий с целью познания ноуменов лишено аподиктической достоверности, подобающей метафизике.
Можно, пожалуй, говорить лишь о самой общей уверенности Канта в том, что в некоторых вопросах рассудок все же может выйти к ноуменам. На роль ноуменальнх познаний в диссертации претендует не только заключение о бытии бога, но и положения, ставшие в 'Критике чистого разума' тезисами двух первых противоречий трансцендентальных идей, или антиномий чистого разума, хотя и здесь не совсем ясно, являются ли они, по Канту, действительными познаниями или всего лишь с необходимостью диктуются природой рассудка или разума (2: 316; ср. XVII: 372), что совсем не одно и то же.
Сдержанный оптимизм Канта в вопросе о возможности ноуменальных познаний в 1770 году хорошо иллюстрируется одним из его автобиографических высказываний (R 5116), которое записано во второй половине семидесятых годов, но отсылает к периоду диссертации: 'Я искал достоверного, если не относительно предмета, то относительно природы и границ этого вида познания метафизики. Постепенно я обнаружил, что многие из положений, принимаемых нами за объективные, в действительности субъективны, т.е. содержат условия, единственно при которых нами постигается или усматривается предмет. В результате, однако, я стал хотя и осторожным, но не наученным. Ведь поскольку все-таки существуют познания a priori, которые не исключительно аналитичны, но расширяют наше познание, то мне недоставало проведенной по правилам критики чистого разума, и прежде всего его канона, так как я все еще рассчитывал отыскать метод расширения догматического познания при помощи чистого разума. Для этого мне теперь требовалось понимание, как вообще было бы возможно познание a priori' (XVIII: 95 - 96). То, что Кант излагает здесь свои взгляды периода диссертации, достаточно подтверждается тем, что контекст всего рассуждения задается различением субъективных и объективных принципов познания, результаты которого как раз и закреплены в диссертации 1770 года (доказательством тому является не только содержание самой диссертации, но и свидетельства Канта из письма к М.Герцу от 7 июня 1771 года - 8: 484-485) . Упоминание же о 'каноне чистого разума' (ср. обсуждение этого вопроса в 'Критике чистого разума' - А 796 / В 824), позволяет утверждать, что речь идет именно об априорном синтетическом познании, выходящем за пределы возможного опыта к ноуменам.
От проблем, связанных с познанием ноуменов, переходим к кантовской трактовке познания феноменов в 1770 году. Может ли рассудок a priori познавать феномены? Для начала надо выяснить, применимы ли вообще рассудочные понятия к предметам чувств, и если да, то в каком смысле. В диссертации Кант проводит различие между (служебным) логическим и реальным применением рассудка: 'Что же касается рассудочного познания, то прежде всего нужно заметить, что применение рассудка, т.е. высшей способности души, бывает двоякое: во-первых, реальное, когда даются сами понятия либо вещей, либо отношений; во-вторых, логическое, когда понятия - откуда бы они ни были даны - только подчиняются друг другу, а именно, низшие высшим (по общим признакам) и сравниваются между собой по закону противоречия' (2:286). Кант подчеркивает, что в реальном применении 'первичные понятия вещей и отношений и сами аксиомы даются изначально самим чистым рассудком' (2: 309), т.е. именно в этом состоит критерий реального применения. Как реализуются эти функции в применении рассудка к феноменам? Во-первых, само это применение возможно (2: 311), что, впрочем, естественно, ибо рассудочные понятия относятся к вещам вообще, а значит (косвенно) и к феноменам тоже. Важнейшая функция рассудка в этой области - логическая. Рассудок 'обрабатывает' чувственные данные, сводя менее общие законы явлений к более общим (2: 287). Кант замечает, что 'рефлективное познание, которое возникает от сопоставления рассудком многих явлений, называется опытом (experientia)', и что 'от явления к опыту нет иного пути, как только через рефлексию согласно логическому применению рассудка' (там же). Не только опыт, но и те науки, где 'первичные понятия и аксиомы даются чувственным созерцанием' (2: 309), в частности, математика (там же), связаны с логическим применением рассудка (2: 292, 309).
Но можно ли встретить случаи реального применения рассудка к феноменам?
Примером реального применения рассудка к феноменам служат так называемые 'принципы сообразности' (principia convenientiae - 2: 318), рассматриваемые Кантом в последнем параграфе диссертации 1770 года. Кант насчитывает три подобных принципа: 'все в мире происходит сообразно с естественным порядком' (2: 319), 'никакая материя вообще не возникает и не уничтожается, и все изменения в мире касаются только формы' (там же), и 'не следует принимать много принципов без крайней необходимости' (там же). Данные положения, утверждает Кант, 'опираются на субъективные основания, но не на законы чувственного познания, а на законы рассудочного познания' (2: 318). Поскольку эти положения имеют рассудочный характер и, как очевидно из их содержания, применяются к феноменам - по крайней мере, первый и второй принципы - то они действительно иллюстрируют реальное применение рассудка в мире феноменального.
В вопросе о 'принципах сообразности' есть неясные моменты, требующие уточнения. Почему Кант называет эти принципы субъективными и считает, что они имеют рассудочное происхождение? Возьмем для примера первый принцип 'все в мире происходит сообразно с естественным порядком'. Это положение в той или иной степени обсуждается и в более ранних работах Канта, хотя и не называется там субъективным - в полном соответствии с цитировавшимся выше фрагментом одной из автобиографических записей Канта, где он сообщает, что лишь постепенно обнаружил, что многие положения, считаемые нами объективными, в действительности субъективны (XVIII: 95). В развернутом виде этот принцип представлен в работе 'О единственно возможном основании для доказательства бытия бога' (1763). Приведенные там разъяснения позволяют отождествить данный принцип с положением 'всякое событие в мире явлений имеет причину, также принадлежащую этому миру'. Дело в том, что Кант определяет понятие 'естественный порядок вещей' через соотнесение его с принципом причинности: сверхъестественным оказывается событие, имеющее причину вне мира опыта (1: 430).
Итак, основоположения 'все в мире происходит сообразно с естественным порядком' и 'всякое событие в мире явлений имеет причину, также принадлежащую этому миру', эквивалентны. Второе часто упоминается Кантом, правда в сокращенном виде, в черновых набросках конца шестидесятых - начала семидесятых годов (см. XVII: 346, 372, 383).
Так почему же оно субъективно и в каком смысле? Разбирая основоположение о причинности, Кант отмечает, что оно не может возникнуть из опыта, т.е. быть отвлеченным от объектов (ср. 2: 318), поскольку опыт не дает ни всеобщности, ни необходимости (в связи причины и действия), присутствующих в данном основоположении (ср. XVII: 370-371). Раз основоположение о причинности не возникает в результате отвлечения от объектов, оно проистекает из субъективных источников. Кроме того, оно субъективно и в специфическом смысле этого термина, характерном для кантовской диссертации 1770 года - рассудок не может обойтись без данного основоположения в познании предметов чувств (см. 2: 319, 312).
Вопрос о том, почему Кант приписывает этому принципу (именно принципу, а не понятию причины) рассудочное происхождение, будет рассмотрен позже. Прежде чем идти дальше, заметим, что все сказанное
