перевести в состав Аненербе исследовательский комплекс Абеля). Сам он был свято убежден, что большинство русских были результатом воздействия европейского компонента на монголоидов. Но с другой стороны, он соглашался, что отдельные из русских сохранили несомненное родство со староевропейской группой. Подобные разъяснения были нужны не только для того, чтобы придать им наукоемкость, но и для того, чтобы после победы Германии использовать часть населения России в качестве рабочей силы.
Но прежде чем приступить к реализации «русского» проекта, он нуждался во множестве исследований, прежде всего медицинских. В то время на Аненербе работал страсбургский профессор анатомии Август Хирт (именно по его просьбе с анатомическими целями в Освенциме было уничтожено 150 евреев). В мае 1943 года Зиверс писал референту Гиммлера Брандту, что, по сообщению оберштурмбанфюрера Эйхмана, в Освенциме имелся «подходящий материал, который позволял провести соответствующие антропологические исследования». 6 июня 1943 года Бруно Бегер отправился в концлагерь, чтобы осуществить антропологические замеры. Одновременно он использовал свое присутствие в лагере, чтобы заняться другим делом: изучением советских азиатов, как он назвал их, «монголов» (в Освенциме он нашел только четверых). После войны он показал, что его как одного из немногих эсэсовских специалистов «поразило антропологическое разнообразие евреев», с которыми он впервые столкнулся в Освенциме.
Бегеру удалось совершить прорыв — он стал основным экспертом Аненербе по вопросам расовых и антропологических исследований. Осенью 1943 года он пытался вновь осуществить свой старый проект — исследовать «чуждые» расы в военных условиях. Он сам предложил Гиммлеру послать своего бывшего научного руководителя Л.Ф. Клаусса на фронт, чтобы он изучил, как различные расы проявляли себя в боевых условиях. В перспективе эти выводы планировалось учитывать при планирования военных операций.
То, что ученик собирался послать своего учителя на Восточный фронт, было следствием одной щекотливой ситуации, из которой пытался выкрутиться Бегер. Участь Клаусса была уготовлена всем общественным деятелям, которые наивно полагали, что в одиночку, без поддержки и согласования с партией, могли бы подправить господствующую идеологию. Клаусс, затравленный догматиком Розенбергом за свои неортодоксальные взгляды в вопросах антропологии, был вынужден покинуть Берлинский университет; его сочинения больше не издавались — более того, он даже был исключен из НСДАП. Не надо забывать, что он при этом оставался весьма известным человеком, который продолжал придерживаться расовой идеологии. В 1921 году, в возрасте 29 лет, он опубликовал перевод Эдды, который затем часто цитировался в многочисленных националистических нацистских произведениях. В 1932 году он обратил на себя внимание, издав книгу «Северная душа. Введение в расовую психологию».
Внешне казалось, что эта книга тиражировала общепринятые для нацистов воззрения о «нордическом превосходстве». Действительно, в этой книге можно было прочитать о «северном сверхчеловеке», но идеи, изложенные в ней, оказались несколько иными, нежели те, которые были заложены в основу идеологии национал-социализма. Во-первых, автор приписывал малопонятному термину «душа» гораздо большее биологическое значение, чем это позволяли себе нацисты. Во-вторых, он трактовал понятие «нордическое» весьма фигурально. «Нордическое» было для него синонимом прекрасного, возвышенного и благородного: он даже не исключал возможности встречи «нордического типа» на южных широтах. В своей книге он делал еретический для нацистов вывод — он причислил к «нордическому типу» не только арабов, но и вообще всю семитскую группу. В следующей книге «Раса и душа», увидевшей свет в 1934 году, он исследовал национальную и интернациональную психологию. Клаусс повторял свою манихейскую игру тени и света. Он вновь не распространял пресловутый нордизм исключительно на германский мир. Проживший долгое время на Востоке среди бедуинов, Клаусс описывал свою встречу с марокканскими евреями, которые, по его мнению, «путешествуя
Не удивительно, что подобные взгляды были наотрез отвергнуты руководством НСДАП и «нордическими пророками». За несоответствие его личных взглядов партийной доктрине Клаусс был исключен из НСДАП. Произошло это 28 марта 1941 года во время диспута с Розенбергом во Франкфурте. С этого времени жизнь Клаусса была в опасности, обычно Розенберг не прощал подобных вольностей в сфере идеологии. У Клаусса был только один видимый выход: раскаяться и перейти на сторону рейхсляйтера- догматика.
В этой ситуации Гиммлер пошел на рискованный шаг. Он написал письмо Мартину Борману, в котором встал на сторону Клаусса и обрушился с критикой на партийных плебеев. Его основной аргумент заключался в том, что, несмотря на некие расхождения воззрений Клаусса с доктриной НСДАП, его, как научно состоявшегося человека, никак нельзя зачислять в стан врагов партии. Оказавшемуся между молотом и наковальней Клауссу было лучше отправиться на фронт, где Бегер предлагал ему заняться изучением боевых качеств различных рас. В начале 1944 года оба — и учитель и ученик — поступили в распоряжение штандартенфюрера СС Курта Эггера. Но оказалось, что в условиях, когда Красная Армия развивала победоносное наступление на Запад, изучение русских солдат более чем проблематично и небезопасно. Поэтому было принято решение отправить исследователей на Юго-Восточный фронт, чтобы на Балканах изучать партизан Тито. Итогом этих разработок должны были стать «Правила эксплуатации чуждых народов». В них планировалось ответить на несколько принципиальных вопросов: как видят чужеземцы немцев и что они думают о них? Как видят сами немцы чужеземцев?
Можно смело сказать, что расовая психология не была какой-то новой отраслью науки. Скорее, это было повторение старых нацистских предрассудков. Об этом хотя бы говорили сделанные выводы. Жителей Балкан Бегер и Клаусс отнесли к типу людей, которые несли на себе восточный отпечаток. Поэтому, утверждали они, власть в этом регионе надо устанавливать твердо и даже жестко, как это раньше делали турки.
Вернувшись с Балкан, Бегер вновь занялся изучением советских военнопленных из Средней Азии. В данном случае антропологический замеры осуществлял уже не он сам — это было поручено антропологу Рудольфу Трояну. В июне 1944 года эта деятельность была продолжена в женском концлагере Хефтлинг и азиатских формированиях СС. Подводя итог расовым исследованиям Аненербе, необходимо сказать, что они не имели не только никакого научного значения, но и не дали никаких практических результатов.
Этнографы сегодня утверждают, что прикладные расовые исследования Бегера, Клаусса и Трояна никогда не могли дать ценных результатов, так как сами по себе являлись нацистской псевдонаукой. Постоянное использование заимствованных из идеологии понятий «раса», «еврейский», «арийский», «народный», «расовая душа» в известной мере приводили к ослеплению, жертвами которого пали антропологи и этнографы Аненербе. Их исследования были тесно связаны с деятельностью Эрнста Шефера. Вернувшись с Тибета, он начал получать в «Наследии предков» все больший и больший контроль над естественнонаучными исследованиями. До сих пор среди историков идут дискуссии по вопросу: находились ли «точные науки» в вакууме расовых заблуждений и предрассудков или же ученым Аненербе удалось достигнуть в этой сфере достаточно интересных результатов? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нам надо повнимательнее посмотреть на деятельность Шефера.
В августе 1939 года Шефер был назначен ответственным за выполнение особых поручений Гиммлера. Он должен был вместе со своей командой проникнуть через СССР в Афганистан и сделать все возможное, чтобы вытеснить англичан из их традиционного «бастиона»! Затем место Афганистана занял Тибет. Но этому рискованному плану так и не было суждено сбыться. Чтобы как-то успокоить честолюбивого Шефера, Гиммлер выдвинул его на пост руководителя отдела Центральной Азии и экспедиций в «Наследии предков». Новая структура занимала весь третий этаж мюнхенской резиденции Аненербе на Видмемайер- штрассе. Шефер был доволен, так как несколько месяцев до этого он безуспешно пытался организовать в каком-нибудь музее или университете выставку, посвященную его экспедиции на Тибет. Со временем он
