— До прибытия других офицеров командование принял лейтенант Чейз. Докладывайте ему, а я должен вернуться к двигателям. Он встал и вышел.
Первый инженер высказался достаточно определенно. Никто не мог заставить его занять место капитана. Делать было нечего. Повернувшись к Дону, оператор протянул ему лист бумаги.
— Это первая коррекция курса после аварии, док. Наблюдения велись час назад.
— Что это значит? — Дон глядел на колонку цифр, ничего не понимая. — Пожалуйста, Бойд, объясните мне.
— Хотя я и работал с астронавигатором, но сам еще многого не знаю, только он говорил, что после каждой обсервации нужно корректировать курс. Метеорит ударил прямо в плоскость ротации. Вращение корабля он не затормозил, у нас по-прежнему тяготение около одного «же», но, поскольку масса и скорость его были достаточно большими, а удар пришелся прямо в центр, мы сошли с курса.
Дон вздохнул, возвращая бумагу.
— Если вы, Бойд, хотите, чтобы я понял суть проблемы, то говорите еще, прошу вас.
— Что ж, — оператор даже не улыбнулся, — ось тяги двигателей — наша основная ось, лежит точно на линии курса. Так, по крайней мере, было и так должно быть, но… Теперь мы начали рыскать, то есть водить носом из стороны в сторону, поэтому коррекция пока невозможна. А не скорректировав курс, мы проскочим мимо Марса и устремимся в бесконечность.
Дон понимающе кивнул: нужно было действовать, причем очень быстро, и все это должен был сделать он сам, от Хольца нечего было ждать помощи.
— Отлично, Бойд. Я займусь этим, — сказал он, — но вам придется прекратить называть меня «док».
— Слушаюсь, сэр! Вас понял, капитан! — произнес оператор, отдавая честь.
III
— Вы меня звали, сэр? — в дверях кают-компании стоял главный старшина Курикка.
— Входите, — пригласил Дон. — Собрание через полчаса, но перед началом я хотел бы поговорить с вами. Вы единственный, кто сможет меня просветить, — и он показал на макет корабля, что стоял на столе. — Вы же служите на «Иоганне Кеплере» с первого его рейса?
— Даже раньше. Я работал в бригаде, которая собирала Большого Джо на орбите, а потом остался на борту, перешел в летный состав, — финн казался моложе своих лет, определить его возраст мешали голубые глаза и белокурые волосы.
— Это даже лучше, чем я мог надеяться, — сказал Дон. — Сможете вы объяснить мне насчет рысканья и прецессии, которые так беспокоят оператора?
Курикка кивнул и осторожно снял модель с подставки.
— Нам объясняли устройство Большого Джо, когда мы начали его строить. Лучшего объяснения я в жизни не слышал: «Представьте себе басовый барабан и мяч…»
— Вы совершенно правы, такое объяснение вряд ли забудешь.
— Труба проходит через барабан и немного выступает с одной стороны, а с другой к ней подвешен мяч, в нем располагаются двигатель и атомный реактор; радиационная защита находится в месте крепления мяча к трубе, а все остальное — в барабане. Корабль во время полета вращается вокруг своей оси.
— Я все понял, — сказал Дон и дотронулся До макета. — Центробежная сила создает тяготение на палубе «А». Пол под нашими ногами в то же время — наружная обшивка корабля. Поднимаясь наверх, к центру вращения, мы попадаем на палубу «В», затем на палубу «С», где хранятся грузы. Через грузовой отсек проходит ось вращения. Правильно?
— Все правильно, сэр, — на бесстрастном лице Курикки появилось подобие улыбки.
Дон направил макет к лампе, висящей над столом, вращая его за трубу.
— Так корабль выглядит в полете, а лампа пусть будет Марсом.
— Не совсем правильно, сэр. Корабль вышел на курс сразу же после старта. Ось тяги была направлена на Землю, а на Марс — обсерватория, она расположена на другом конце трубы.
— Мы движемся к Марсу и вращаемся вокруг оси, — сказал Дон, внимательно осматривая макет. — Что же в этом плохого?
— Ось вращения должна совпадать с курсом. Тогда носовые и кормовые двигатели, что стоят в центре корабля, исправят ошибку. А сейчас это невозможно.
— Почему?
— Потому что ось вращения сбило метеоритом, и корабль сошел с траекторий. Мы уходим от нее все дальше и дальше. Ошибка довольно незначительна, но ее вполне достаточно, чтобы помешать нам скорректировать курс и вернуться на нужную траекторию.
— Следовательно, Марс останется в стороне?
Курикка промолчал, только кивнул головой в знак согласия. Легкий стук в дверь прервал тяжелое молчание. На пороге возник оператор Бойд.
— Капитан, — сказал он, — со времени старта прошло триста часов. Со мной пришел Персер, а через пару минут будет Хольц.
— Входите. Начнем без него.
Вместе с ними в кают-компанию вошел незнакомый мужчина. У него были прямые черные волосы, слегка тронутые сединой, вислые усы и бронзовая кожа. Очевидно, один из пассажиров, но что он здесь делает? Опережая вопрос вперед вышел швейцарец Персер, стюард. Раньше он был управляющим в отеле; даже теперь, после многих лет космосе, он сохранил степенность и импозантность.
Слегка кивнув, он указал на мужчину.
— Надеюсь, капитан, вы простите меня. Я осмелился привести сюда этого господина, полагая, что вы вряд ли откажетесь от такого знакомства. Доктор Учальде из университета в Мехико — один из знаменитейших математиков. Поскольку все офицеры погибли, я подумал, что он сможет оказать нам неоценимую помощь.
Возмущаться не было смысла. Правда, Персер не имел права самостоятельно принимать такие решения, но ведь и сам Дон не имел права занимать пост капитана, он был всего лишь врачом. Так что они были квиты.
— Благодарю вас, — сказал Дон. — Я сам должен был об этом подумать, поскольку именно математика составляет суть наших затруднений.
— Многого от меня не ждите, — отчаянно жестикулируя, воскликнул Учальде. — Между реальным кораблем и абстрактными математическими понятиями огромная пропасть, а у меня нет нужного опыта.
— Опыта нет ни у кого из нас, — перебил Дон, — но полагаться мы можем лишь на самих себя, поэтому ваша помощь, доктор, для нас бесценна. Кстати, о гибели офицеров и о нашем безвыходном положении другим пассажирам говорить не следует.
Учальде выпятил грудь и приложил руку к сердцу. — Даю слово чести! — твердо произнес он. — Все мои благородные предки принимали участие в сражениях за свободу страны и многие погибли. Они служат мне примером.
Хотя никакой связи между этой борьбой за свободу и их нынешним положением Дон не уловил, он, тем не менее, кивнул и предложил всем сесть. Он обрисовал ситуацию, подчеркнув трудности корректировки курса из-за отсутствия у них знаний и опыта, что были у погибших офицеров.
— Такова картина в настоящий момент, — закончил он и повернулся к оператору. — Бойд, как проводится коррекция?
Оператор закусил губу и нервно огляделся.
— Не могу сказать, сэр. Обычно астронавигатор давал мне цифры, уже готовые для компьютера, а я только вводил их в машину. Правда, иногда, в сложных ситуациях, нам приходилось посылать данные на Центральную Марсианскую станцию, там более совершенные компьютеры и более опытные математики, —
