«Брат Ив увидал старуху, переходившую улицу с миской горячих углей в правой руке и кувшином, полным воды, в левой. Брат Ив спросил: 'Что ты хочешь со всем этим делать?' Она ответила ему, что хотела бы огнем сжечь рай, чтобы его больше не было, а водой загасить ад, чтобы уничтожить его навсегда. И он спросил ее: 'Зачем тебе это?' 'Потому что я не хочу, чтобы кто-либо когда-нибудь творил добро, ни чтобы обрести вознаграждение в раю, ни из страха пред адом, но просто чтобы снискать любовь Бога, которая стоит превыше всего и одна может нам дать все блага'».
Еще Людовик Святой принял в Акре послов Старца Горы. Он дал им аудиенцию после мессы: перед ним предстал богато одетый эмир в сопровождении ассасина, носившего три ножа, воткнутые друг друга в знак вызова; их третий спутник нес саван, который он подал бы королю, ежели тот отказал бы в просьбе Старцу Горы. «Мой сеньор, – сказал эмир, – посылает меня спросить, знаете ли вы его». «Нет, – ответил Людовик Святой, – потому что я его никогда не видел; но я слышал о нем». «Если вы слышали о нем, то удивительно, почему вы не прислали ему достаточно даров, чтобы снискать его дружбу, как делают это каждый год император Германский, король Венгерский, султан Вавилонский и другие [лица], и уж конечно, они живы, пока это угодно моему господину. Если вы этого не желаете, заставьте, по крайней мере, платить дань Ордены госпитальеров и тамплиеров». Король ответил, чтобы эмир пришел снова после полудня.
Когда он вернулся, то нашел Людовика, сидящего между магистрами Орденов госпитальеров и тамплиеров. Король велел повторить ему то, что он сказал утром. Он повиновался, но не без колебаний. Тогда магистры заметили ему, что он чересчур храбр, если решился довести до слуха короля подобные слова, и велели ему возвращаться с подарками и извинениями от его сеньора. Через две недели посланцы вернулись и преподнесли Людовику Святому рубаху Старца Горы, его золотой перстень тонкой работы, хрустальных слона и жирафа, хрустальные яблоки, шахматы, благоухающие амброй. Взамен король отослал Старцу Горы красные ткани, золотые кубки, серебряную узду; посольство возглавил Ив ле Бретон, знавший сарацинский язык, но ему так и не удалось обратить вождя ассасинов в христианскую веру.
Говорят, Людовику Святому больше повезло с некоторыми эмирами, которые, привлеченные его репутацией, явились увидеться с ним и, пораженные его святостью, приняли крещение. Гийом де Сен-Патю пишет: «Многие сарацины, человек сорок или более, среди которых были адмиралы и знатные люди, приходили к нему, и он велел крестить их и наставлять в вере доминиканцам и прочим, кому благословенный король поручал сей [миссионерский] труд. И те их кормили и поддерживали, выдавая им жалованье, на которое они могли жить не нуждаясь, и некоторых из них король увез с собой во Францию». В 1253 г. он послал различных детей, выкупленных в Египте, в Руаньон, где их содержали. Он делал подарки новообращенным и женил их на христианках. Он привез этих людей во Францию и в своем завещании обязал своего наследника содержать их. Так, Карл IV все еще выплачивал ренту некоему Гийому Сарацину, бедному портному, приходившемуся потомком одному из язычников, обращенных в христианство Людовиком Святым.
Король также приказывал выкупать пленных христиан – по триста-пятьсот человек одновременно. Среди освобожденных им христиан встречались даже те, кто находился в египетском плену еще с 1228 г.
Людовик Святой велел починить башни Акры и укрепить окружавшую город стену. Он оставался там до марта 1251 г. Король велел окружить стеной квартал города, Мон-Мюзар, и отремонтировать крепостные укрепления Хайфы, у подножья горы Кармель, равно как и прочие замки. Все строительство велось на его собственные средства, и он лично принимал участие в работе, нося землю и камни, дабы подать пример другим и заслужить отпущение грехов, даруемое легатом. Ему подражали епископы и бароны.
Египтяне прознали об опасности, которой им грозил союз французского короля и султана Алеппо. Они немедленно выпустили узников, среди которых находился Гийом де Шатонеф, магистр Ордена госпитальеров, с тридцатью его рыцарями, и предложили продлить перемирие. Но Людовик Святой потребовал предварительно выдать головы христиан, выставленных на стенах Каира, и передать ему захваченных детей, отказавшихся отречься от христианской веры. Кроме того, Людовик потребовал, чтобы мамлюки отказались от 200 тысяч ливров выкупа, которые ему оставалось заплатить. Жан де Валансьен добился удовлетворения этих требований, и эмиссары Людовика Святого долго разъезжали по Египту, выкупая пленных христиан.
Весь 1251 год шла война между султаном Алеппо и египтянами; христиане сохраняли нейтралитет.
Людовик Святой воспользовался затишьем, чтобы объехать Святую землю. Он провел праздник Благовещения, 24 марта 1251 г., в Назарете. Едва завидев город, он сошел с лошади и пал на колени, потом он пошел пешком. Он велел провести службу с великой пышностью, а на следующий день причастился.
29 марта 1251 г он отправился посетить Цезарею Палестинскую, которую начал укреплять по совету рыцарей – госпитальеров и тамплиеров. Возле города он разбил лагерь и находился в нем более года. Он еще раз написал своей матери и братьям, прося прислать денег и воинов. Говорят, Бланка Кастильская велела собрать баронов, но те лишь порицали Папу, который призывал вести войну против сына только что скончавшегося императора Фридриха и не был заинтересован в крестовом походе; они критиковали францисканцев и доминиканцев, которые слишком безропотно повиновались понтифику. На том обсуждение закончилось.
В Цезарее Людовик Святой сам трудился на строительстве стен, таская корзину с камнями, как он делал это в Акре. Именно там он принял послов, отправленных им в 1249 г. к татарам. Они путешествовали больше года, объехав Каспийское море с юга и востока. Но никакого практического результата посольство не добилось. И знайте, говорит Жуанвиль, что король сильна раскаялся в том, что послал их.
В то время как король укреплял Цезарею, он получил подкрепление в виде отряда норвежских рыцарей. Их корабль пересек Ламанш, обогнул Испанию, проплыл мимо марокканского пролива. В пути их подстерегали великие опасности; в Палестине они принялись охотиться на львов, что было не менее опасно – пришпорив коня, они мчались на хищника, бросая ему кусок какой-нибудь негодной ткани, которую тот начинал терзать, и в тот же момент осыпали его стрелами.
Жуанвиль поступал на службу к королю сроком на год. В Цезарее пришло время продлить их договор. Людовик Святой спросил Жуанвиля, сколько он потребует теперь за свои услуги. И Жуанвиль ответил, что ему нужно не больше денег, чем в прошлом году, но он хотел бы заключить с королем уже другую сделку. «Поскольку, – сказал он, – вы сердитесь, когда у вас просят что-то, я хочу, чтобы вы договорились со мной, что не будете сердиться, если я у вас попрошу что-либо в течение всего этого года; а если вы мне откажете, я тоже не буду сердиться. Когда король услыхал сие, он расхохотался и сказал мне, что оставляет меня на подобных условиях; и взяв меня за руку, подвел к легату и своему совету и повторил им условия сделки, которую мы заключили; и они этому весьма возрадовались, потому что я стал самым богатым из всех в лагере». Как мы теперь завидуем этому смеху: у короля и его баронов, перенесших страшные испытания, жизнь которых в Палестине была совсем непростой, хватило здоровья, физического и морального равновесия, чтобы по-прежнему улыбаться и хохотать. А ведь наши нынешние «правители» никогда не улыбаются.
Магистр Ордена тамплиеров послал одного из своих рыцарей, брата Гуго де Жуй, к султану Дамаска, чтобы достигнуть соглашения по поводу неких обширных земель. Султан согласился, чтобы Орден владел половиной этих территорий, а он – другой, при одном условии: соглашение должен был одобрить король Франции. И брат Гуго привез в Цезарею эмира, посланного султаном Дамаска. Магистр Ордена тамплиеров тогда ввел короля в курс переговоров; но Людовик Святой, придя в изумление, заявил ему, что он позволил себе слишком многое, договорившись с султаном без его ведома. Король пожелал, чтобы ему были принесены извинения за подобное оскорбление. Большой шатер был открыт взорам всех желающих; магистр Ордена тамплиеров явился туда со всеми рыцарями, пройдя босым через весь лагерь. Король усадил подле себя магистра ордена Храма и эмира и потом сказал: «Магистр, вы скажете послу султана, что вы раскаиваетесь, заключив договор с ним, не поговорив со мной; и, поскольку вы об этом со мной не поговорили, вы откажетесь от всего, что он вам пообещал, и возьмете назад свои обещания». Магистр передал эти слова эмиру. Тогда король сказал магистру, чтобы он встал и велел подняться всем братьям Ордена: «Преклоните же колени и принесите мне извинение за то, что вы поступили против моей воли». Магистр опустился на колени и протянул королю в знак полного подчинения край своего плаща. «И я повелеваю, – произнес король, – чтобы брат Гуго, составлявший эти соглашения, был изгнан из
