«Все миновало — и счастье и честь! — так начал печально Рейнеке. — Первым среди драгоценных изделий был перстень. Я его Бэллину дал, поручив передать государю. Из благородного золота отлит был перстень старинный И удивительным образом собран. Ах! Как он блистал бы В личной сокровищнице моего короля-государя! Тыльную сторону перстня, что самого пальца касалась, Всю испещрил письменами гравер и залил их эмалью: Те письмена составляли три слова еврейских с особым, Тайным значеньем. У нас их никто б не прочел и не понял. В них только Абрион, мастер из Трира, сумел разобраться. Это — ученый еврей, что все языки и наречья От Пуату до степей Люнебургских постиг в совершенстве. В травах же и в драгоценных камнях он знаток несравненный. Перстень мой он осмотрел и сказал мне: «Волшебные свойства Заключены в нем. Слова гравировки — три имени древних, Нам принесенные благочестивейшим Сифом из рая, Где он елей милосердья разыскивал. Кто этот перстень Носит на пальце — от всяких опасностей в жизни избавлен: Громы, и молнии, и колдовство перед перстнем бессильны». Далее мастер открыл мне, что в книгах он вычитал, будто Перстень носящий на пальце и в самую лютую стужу Не замерзает и мирно преклоннейших лет достигает. Вправлен был камень в тот перстень — яркий, редчайший карбункул, Вспыхивал он в темноте и все озарял вокруженье. Много скрывал он таинственных сил: исцелял от болезней, Кто прикасался к нему, избавлялся от всяких недугов И от скорбей, и не властен он был над одной только смертью. Мастер открыл мне и прочие силы чудесного камня: Странствовать может повсюду счастливый его обладатель — И ни воды, ни огня не бояться, ни плена, ни козней И не потерпит вреда от любых покушений от вражьих. Стоит ему на карбункул взглянуть натощак перед битвой, Справится с сотней противников он. Благородный тот камень Силы лишает все яды и все вредоносные соки. Он укрощает и ненависть: кто обладателя камня Вдруг невзлюбил бы, тот вскоре изменит к нему отношенье. Кто перечислит все свойства того чудотворного перстня, Что, меж сокровищ отцовских найдя, предназначил я сразу И отослал королю! Я-то сам понимал ведь отлично, Что недостоин такой драгоценности, что, как я думал, Ею владеть лишь единственный вправе: кто всех благородней, Тот, на ком зиждется всякое благополучие наше. Да, я мечтал охранить его жизнь от печалей и бедствий! Должен был также Бэллин-баран поднести королеве Гребень и зеркало, чтобы она обо мне вспоминала. Я для забавы их как-то извлек из отцовского клада,— Произведений искусства изящнее не было в мире. Ах, как жена любовалась на них, как иметь их мечтала! Так никогда б не прельстили ее все земные богатства, Мы из-за этого ссорились даже, но я не сдавался. С самыми лучшими чувствами презентовал я недавно Зеркало это и гребень своей госпоже-королеве, Что оказала так много мне благодеяний, так часто Словом своим благосклонным меня из беды выручала. Блеск благородства и знатность ее — добродетель венчает, Род ее древний себя проявляет в словах и в поступках. Вот кто достоин был гребня и зеркала! Но, к сожаленью, Ей не пришлось их увидеть, — они ведь погибли навеки! Гребень я вам опишу. Художник избрал для изделья Кости пантеры — останки того благородного зверя, Что обитает меж кущами рая и чащей индийской. Шкура ее многоцветна, пестра, и приятнейший запах Распространяет она, а поэтому звери обычно Любят бродить по тропам, по которым проходят пантеры, Ибо тот запах целебен для каждого зверя, что каждый Чувствует, что общепризнанно. Значит, из кости пантерьей Выточен был с удивительным тщаньем тот гребень изящный. Невыразимой его белизне серебро уступало, Благоуханием превосходил он корицу, гвоздику! Знайте, что запах пантеры по смерти ее проникает В кости — и, не выдыхаясь, он им сообщает нетленность. Всякую хворь изгоняет он, лечит от всякой отравы. Спинку высокую гребня украсил прекрасный орнамент: Очень изящные переплетения лоз виноградных — Золото с алой и синей эмалью. На среднем же поле Изображен был искусно рассказ о Парисе троянском: Как он увидел трех женщин божественных возле колодца, Трех знаменитых соперниц: Палладу, Юнону, Венеру; Как у них спор из-за яблока шел золотого: считалось Яблоко общим, но каждая лично владеть им хотела. Спорили — и сговорились: Парис это яблоко должен Той присудить из богинь, кто окажется самой прекрасной. Юноша вдумчиво спорщиц осматривать стал, а Юнона Так говорит: «Если яблоко мне ты отдашь и признаешь Самой красивой меня — всех смертных ты будешь богаче».
