в этом мире.
«Почему Вл. отсрочила мою смерть и зачем ей Дарио, – сообщал команданте в своем очередном послании. На сей раз он исписал листок покрупнее – видимо, поднаторел в роли конспиратора и малость осмелел. – Вл. сейчас нет в столице, а без Вл. моя казнь не состоится. Вл. и ее армия уехали на восток за «черной грязью». Вместе с Дарио. Он нужен Вл., потому что много знает о «ч. г.». И знает, где вы ее прячете. Вл. планирует свою атаку на Всед. Не на Полярный Ст., а на Новое Жерло. Когда Всед. достроят Н. Ж., озера обмелеют еще больше, и Вл. придется переносить станции южнее, еще ближе ко льдам. Там плохо – слишком холодно. Вл. давно ищет способ уничтожить Н. Ж. Вы подсказали ей, как это сделать…»
В начертанных кровью скупых строках сеньора Балтазара таились ответы почти на все терзающие меня вопросы, а также масса пищи для размышлений. Не было резона подвергать сомнению слова команданте. Зачем ему, стоя одной ногой в могиле, мне лгать? Когда разгневанные королевы бросают в темницу своих опальных приближенных, у них практически нет шансов оттуда выйти. Потому что их теплое место тут же занимают другие любимчики, которые из кожи вон вылезут, чтобы госпожа побыстрее забыла своего прежнего героя. Так что если дона Риего-и-Ордаса вскорости не повесят, то непременно отравят или задушат подушкой ночью в постели. И догадки его также имели под собой почву. Он, как никто другой, знал Владычицу Льдов и, даже находясь за решеткой, мог с высокой вероятностью предсказать ее действия.
Новое Жерло… Я сроду о нем не слышал, зато имел представление, что такое Старое. Когда я был ребенком и отец только-только начал брать меня в рейсы, с Юга шли зловещие слухи о том, что на границе антарктических льдов в земле разверзлась дыра. Огромная и круглая – такая, будто Вседержители вдавили в землю Столп, а затем выдернули его. Причем его верхний слой иностали толщиной в несколько сот метров так и остался прилипшим к стенам ямы, став ее облицовкой.
Образовалась дыра тоже не в случайном месте. После того как в нее исполинскими водопадами хлынули талые воды, все пограничные озера высохли, и Владычице пришлось переносить свои станции южнее, в более холодный, но, к счастью, еще пригодный для жизни пояс.
Южане проморгали строительство Жерла – тогда еще единственного – по банальной причине. Прежде их разведывательные экспедиции не заглядывали в те края, являющиеся сплошными запутанными лабиринтами из тысяч озер и соединяющих их проток. Но как только причина резкого пересыхания главной сокровищницы Атлантики была найдена, ее хозяйка стала зорко следить не только за северными, но и за южными своими границами.
Впрочем, через пару лет все утихомирилось. Уровень талых вод вновь стал относительно стабильным. Севернее Фолклендского разлома это отразилось лишь на ценах – стоимость воды, естественно, повысилась, – но не на перебоях ее поставок. Скорость таяния льдов тоже вроде бы не ускорилась, так что и тут волноваться было нечего. О Жерле стали привычно говорить наряду с другими чудесами света, которых никто не видел, но которые якобы разбросаны во многих недоступных уголках мира.
И вот дон Риего-и-Ордас внезапно сообщает мне о том, что где-то Вседержители ведут строительство Нового Жерла. А значит, не за горами день, когда антарктические воды снова отступят и заставят южан переселяться вслед за ними. На сей раз – не просто в прохладные, а уже в откровенно недружелюбные для человека места. Если, конечно, королеву Юга не осенит пророческая идея, как этого можно избежать…
Дабы не сеять среди подданных тревогу и отчаяние, Владычица наверняка засекретила до поры до времени информацию о Новом Жерле. Но команданте о нем положено знать по статусу. Как человек слова, дон не станет выдавать этот секрет каждому встречному и поперечному, даже когда хранить его больше не имело смысла. Однако я для команданте теперь не абы кто, а человек, перед которым он не сдержал клятву. И эта мысль мучит кабальеро, явно не желающего идти на эшафот с тяжким камнем на сердце. Вот почему он старается хоть немного искупить свою вину, посвящая меня в тайны, которые, возможно, помогут мне в дальнейшем. А не помогут, так хотя бы позволят узнать, какая судьба уготована моим товарищам и экипажу танкера «Геолог Ларин».
«Я полностью изолирован, – говорилось в заключительной части письма сеньора Балтазара. – Связей с внешним миром нет. Что стало с
М-да, хорошего мало. Столько стараний, а практической пользы ни на грош. Человек, который однажды приговорил меня к смерти, сегодня величает меня другом и обещает молиться за мой успех, но что проку от его молитв? В предстоящей нам с северянами вскорости битве в Кровавом кратере мы будем уповать не на молитвы, а на собственное мастерство, стойкость и силу духа. Лишь они помогут нам пережить этот судьбоносный день. Вот только есть ли смысл возвращаться с арены обратно в тюрьму, ведь пройти через сорок битв, чтобы обрести свободу законным путем, мне и близко не светит…
Глава 12
…Молчавшие доселе трибуны снова взревели, да так оглушительно, как, наверное, они сегодня еще не неистовствовали. Не отстали от них и северяне, почти полминуты простоявшие, затаив дыхание, пока сброшенный на арену контейнер не открылся. И когда это случилось, мы узрели наконец-то нашего противника во всей его красе и мощи.
Змей-колосс! Воистину, никто в Кровавом кратере, кроме меня, не был сейчас разочарован: ни зрители, ни Тунгахоп со своим сквадом. Выход на арену настоящего дракона, пусть и бескрылого, поневоле превращал эту битву в легендарную. И лишь я – человек, который погряз в легендах настолько, что меня давно от них тошнило, – едва не завыл от смертельной тоски. А если бы и завыл, что толку? Все равно в таком ураганном гвалте мой голос потонул бы бесследно.
Я не раз сталкивался со змеями-колоссами в хамаде. Эти подслеповатые, но чуткие на слух твари набрасывались на бронекат, принимая громыханье его колес за топот стада рогачей или антилоп. Однако высокие борта, вращающиеся колеса и палубные орудия являлись хорошей защитой от этой внезапной угрозы. Змей был опасен только тогда, когда нам приходилось стоять на месте, но и в этом случае мы запирались в бронированном трюме, куда гиганту было не прорваться. Он мог лишь вползти на палубу и своротить, извиваясь, какой-нибудь механизм, после чего, поняв, что ловить тут нечего, уползал обратно несолоно хлебавши.
Но это в хамаде, где нас никто не заставлял вступать с колоссом в битву! И где я командовал полноценным бронекатом, а не этой смешной дребезжащей крохотулькой! А в довершение к моим бедам змеюку нам подбросили не обычную, а, можно сказать, отборную. В дикой природе такие монстры редко вырастают длиннее двадцати метров и тяжелее трех тонн. Этот экземпляр был явно выращен в неволе из найденного в хамаде яйца и никогда не жил впроголодь. Оттого и вымахал в полтора раза длиннее обычного, а весу набрал тонн пять, не меньше.
Настоящий голод наш враг познал лишь недавно – где-то за полмесяца до турнира, – когда его нарочно перестали кормить и начали дразнить, периодически швыряя в него камни. И вот, сбросив лишнее сало и накопив вместо него уйму нерастраченной ярости, чешуйчатый исполин вырвался из своей тюрьмы и сразу же учуял неподалеку громкие звуки и запах пищи. А также разглядел мутными глазками источник пропитания и, истекая голодной слюной, устремился в том направлении.
Ползал этот перекормыш не хуже своих поджарых вольных собратьев. Глядеть на то, с какой изящностью извивается многотонная туша, и получать от этого удовольствие можно было бы лишь с борта мчащегося на полном ходу «Гольфстрима». «Недотрога» же, что стоящая, что движущаяся, была одинаково уязвима для змея-колосса, даже столкнись мы с тварью втрое мельче, чем эта.
К счастью, в приказе, отданном мне Тунгахопом перед началом боя, не говорилось о том, что мы должны дожидаться, когда змей к нам приблизится. Ощущая, как встают дыбом волосы, я бросил рычаг сцепления, и поставленный загодя на вторую передачу бронекат сорвался с места, на радость зрителям и северянам. Обдав изогнувшегося к броску монстра песком и камнями, машина привстала на задние колеса, но никто не попадал с ног, поскольку мы были к этому готовы. А когда взбрыкнувшая «Недотрога», лязгнув, вновь обрела равновесие, я уже вел ее вдоль края арены, обходя врага с тыла.
– Давай-ка поиграем с ним, Проныра! – распорядился домар, отставив секиру и принимая от Улуфа два дротика, которые тот вынимал сейчас из палубного ящика и раздавал гладиаторам. – Держись на
