бездонной, от самых горних туч и звездных жал. Подернул ум ту- ман тупой и сонный... И был я сброшен вниз с высоких скал.... Над бурным морем ангелы лете- ли, скрестив в руках горящие ме- чи. Их голоса, как зов трубы, зве- нели, глаза точили светлые лучи. «Помилуй, Господи» печально зати- хало. «Помилуй, Господи» –?как чайки дальний стон... В рассветной мгле лампады блекнет жало. В рассветной мгле –?тяжелый вещий сон.
65
9
Ты знаешь, Ночь, порою я мечтаю: взять только палку, палку из плетня, и все ид- ти, следа не оставляя и не считая тающего дня. Так проходить поля, деревни, реки; глядеть, как па- шут, плачут и живут; и где- нибудь в тиши глухой просеки найти случайный временный приют. Среди берез, совместных с гордым кленом, спать и не знать людских простых забот; спать и гадать по дальним пе- резвонам, который это праздну- ет приход. Я создан так, что мне не надо дома, ни беспокойных радостей земных. В них доля счастья слиш- ком невесома, печали тленной слишком много в них.
66
10
Впилися свечи в ночь дрожащим жалом, ожили в книге толпы сладких слов. Зачем же я над книгой жест- ом вялым все не протру стекла моих очков? Зачем вокруг невидимо тол- пятся, кого свеча ужалить не вольна, с кем я хочу глухой борьбой сражаться, с кем борют- ся святые письмена? Хранитель-ангел, гнев, пле- ненный ими, гнев против них же ты вооружи; руками твер- дыми, руками неземными защи- той меч горящий обнажи! Но ангелы стоят, сложили руки, и взгляды их склоненные бледней, и не встречают полных злобной муки из тьмы горящих беше- ных очей. Таят ли в серце нелюдскую тайну, что глуби есть: их гордо не пройти, где слабые, с пути сойдя случайно, в своих блужданьях все же на пути...
67
11
Отбросив волосы со лба, я шел вперед, и встретил взгляд... и заслонил я взоры. Хоть сжался плотно в злом бореньи рот, но руки слабые не выдержали спора. Я прост и слаб, а он –?лукав и зол. Он впился в буквы Божьего
