насторожился кто-то неземной. Ногой ощупать выступы дороги, как при покупке –?мускулы раба... Но... как устали медленные ноги, как утомила долгая борьба. Недвижно лечь, вдоль тела бросить руки, закрыть глаза под быстрый бег минут. Пускай текут вокруг чужие муки, чужие дни пускай вокруг текут.
158
Свирель, поющая в Твоих руках, трость, наклоненная от Твоего дыханья – я, заблудившийся в долинах и лесах, в лесах и дебрях своего желанья. С простых дорог, запутанных клубком, меня подняло в воздух дуновенье, и облистали молнии, и гром мне возвестил момент преображенья. К Подножию отброшенный грозой, лежу в лучах, несущих ароматы. Твое лицо склонилось надо мной, а дни Твои торжественны и святы.
159
Язык молчит, и рот немой закрыт – благодарит мой дух склоненным взором. Дней вереница около шумит, спешит за ней –?ночей в движеньи скором. Как жемчуг всех окрасок и тонов, просыпаны в ногах моих усталых – от голубых пространств и облаков до пастбищ ласковых и взоров этих малых. От четкости созвездий и луны и до стремительно несущихся потоков, когда с небес, с небес шумят они и наполняют чрево звучных стоков.
160
Звук облаков, когда они толпятся, сочатся звонким медленным дождем – мне от него ни спать, ни оторваться моим несчастным несравненным днем. Я слышу капель звучное паденье, я, как растенье, влагу жадно пью. Дробящееся в каплях Отраженье, как откровенье, в памяти коплю.
161
Я опрокинут, точно чаша меда. Прозрачный мед с моих краев течет. Мед, сохранявшийся потомкам в род из рода, с моих краев течет в пространство мед.
