Дрожит небес подвижный перламутр,растут жемчужины в его скользящихскладках. Черты земли меняются в догадках –– по вечерам и краской дымных утр. Здесь, в сонных грезах космоса, со-знанье нашло облипший мясом мойскелет – под мозгом слова хрип и кло-котанье, в зрачках, как в лупах, то ту-манный свет, то четкие подвижныекартины (над ними – своды волосковбровей, внизу – ступни на жосткихструпьях глины), и гул, под звуком, рако-вин ушей. Как сползший в гроб одной ногой спостели вдруг замечает жизнь на са-мом деле, – я, сотворенный вновь второйАдам, открытый мир открыть пыталсясам: под шелухой готового привычкиискал я корни, забывая клички, чтобимена свои вернуть вещам. От пыльного истертого порога япаутинку к звездам протянул, чтобощущать дрожанье их и гул – и возвратилживому имя (:«Бога»).–– Следила, как ревнивая жена, за каж-дым шагом, каждой мыслью совесть. Сулыбкой выслушав неопытную повестьо прошлом, сняла крест с меня она. Еелюбимца, строгого Толстого я принялгордое, уверенное слово и слушал эховызова: семья!.. там, где броженье духаи семян. Но, снявши крест, не снял личинутела: по-прежнему под пеплом мыслейтлела уродец маленький, запретнаямечта, напетая из старой старой песни, гдемуж снимает брачной ночью перстень, спа-сая девственность в далекие места. И подее таким невинным тленьем вдруг пламявспыхнуло со свистом и шипеньем.
432
3 Однажды вечером у нас в гостях, на сла-бость жалуясь, от чая встала дама и при-легла на мой диван впотьмах, как береж-но ей приказала мама. Уже на днях случилось как-то так, чтостали взору непонятно милы в ней каж-дый новый узнанный пустяк – то ша-ловливое, то скорбное лицо, давно напальце лишнее кольцо и светлое – для близкихимя – Милы. Когда чуть бледная, прижав рукой ви-сок, она на свет допить вернулась круж-ку, – тайком к себе переступив порог, яна диван согретый ею лег лицом в ду-шисто теплую подушку. И, прижимаясьнежно к теплоте и волоску, щекочаще-му тело, я в первый раз в блаженнойтемноте был так приближен и испуган ею.––– Ряд продолжающих друг друга длин-ных встреч, не конченных досадно разгово-ров; обмолвки, стыдные для краски щек,не взоров, и в близости, вне слов, вторая реч. Однажды понял я, как жутко неиз-бежно то, что скрывается под этимзовом нежным похожих мыслей, безмяте-жных дней; сравненье жизней, нашихлет – во всей пугающей несхожестираскрылось, и на минуту мысль моя сму-тилась...
