Войди в мой Дом, чтоботделили двери от непонят-ного. С тобой одной вдвоемв словах и ласках, зная иливеря, забыть и том, чтоокружает дом! Сквозь закопченные зарей итленьем стены, закрытыевесной листвой колонн, сле-дить цветов и формы пе-ремены и слушать птицволнующий гомон. Когда лучи поймают пау-тиной и безмятежно жмешьсяты ко мне, – мне кажется,с полей, размытой глинойсвет приближается опятьв цветущем дне. Гораздо тише, ласковей ипроще целует волосы когда-то страшным ртом – пока-зывает пастбища и рощи,и капли в сердце маленькомтвоем.
Пылинка – я в начале бы-тия, оторвано от божьейплоти звездной, комкомкровавым полетело в бездну,крича и корчась, корчась икрича. Там, падая, моргаяизумленно, онокружилось, раз-личая сны, пока к нему изтемноты бездонной Бог неприблизил звездной тиши-ны. Как пчелы жмутся нарабочем соте, к соскам –дитя, и муж – к теплу жены,как пыль к магниту, яприлипло к плоти прибли-женной великой тишины.Сквозь корни, вросшие в бо-жественные поры, в нем ста-ла бродить тьма – господнякровь! Оно томилось, откры-вая взоры и закрывая утомлен-но вновь. Так, шевелясь и двигаясь,томится, и утомится тре-петать и прясть – окон-чив двигаться, в господнемрастворится, господнейплоти возвращая часть.
Днем я, наполненный за-ботами и страхом за пу-стяки мелькающие дня, спо-коен, зная, что за тихимвзмахом дверей в своейсветелке – жизнь моя: в капоте – жолтом с бе-лыми цветами–, с ногамив кресле бархатном сидит,недоуменно ясными глазамиза мной сквозь стены мыс-ленно следит. На мне всегда ее любвидыханье, и каждый мигмогу, оставив путь, придтик ее теплу и трепетаньюи в складках платья мяг-ких отдохнуть!
