Серия «Биографические Хроники»

суждено было ее больше видеть. Она пережила его, томилась долго и скончалась,

говорят, покойно, лет десять тому назад.

А.П. Шан-Гирей. С. 756

Граф Васильев жил в то время в Царском Селе на одной квартире с

поручиком Гончаровым, родным братом Натальи Николаевны, супруги А. С.

Пушкина. Через него он познакомился с поэтом и бывал у него впоследствии

нередко. А. С. Пушкин, живший тогда тоже в Царском, близ Китайского домика,

полюбил молодого гусара и частенько утром, когда он возвращался с ученья

домой, зазывал к себе, шутил, смеялся, рассказывал или сам слушал рассказы о

новостях дня. Однажды в жаркий летний день граф Васильев, зайдя к нему, застал

его чуть не в прародительском костюме. «Ну, уж извините, — засмеялся поэт,

пожимая ему руку, — жара стоит африканская, а у нас там, в Африке, ходят в

таких костюмах».

Он, по словам графа Васильева, не был лично знаком с Лермонтовым, но

знал о нем и восхищался его стихами.

— Далеко мальчик пойдет, — говорил он.

П.К. Мартьянов. Новые сведения о М.Ю. Лермонтове // Исторический

вестник. 1892. Кн. 11. С. 203. (Далее цит. как: П. К. Мартьянов3)

Перед Пушкиным он [Лермонтов] благоговеет и больше всего любит

«Онегина».

В.Г. Белинский — В.П. Боткину. 16 апреля 1840г.

Он благоговел перед его гением и весьма незадолго до дуэли

познакомился с ним лично, поэты встретились в литературных кружках.

П.А. Висковатов. С. 221

Оба поэта заплатили изгнанием за первый поэтический порыв, за их

юношеское стремление к свободе. Пушкин вернулся из изгнания — Лермонтов

умер в изгнании.

Фр. Боденштадт. Из послесловия к переводу стихотворения Лермонтова //

Современник. 1861. Т. 85. Февраль. С. 319. (Далее цит. как: Фр.

Боденштадт1)

Нигде она [Наталья Николаевна Пушкина] так не отдыхала душою, как на

карамзинских вечерах, где всегда являлась желанной гостьей. Но в этой

пропитанной симпатией атмосфере один только частый посетитель как будто

чуждался ее, и за изысканной вежливостью обращения она угадывала предвзятую

враждебность.

Это был Лермонтов.

Слишком хорошо воспитанный, чтобы чем-нибудь выдать чувства,

оскорбительные для женщины, он всегда избегал всякую беседу с ней,

ограничиваясь обменом пустых, условных фраз.

Матери это было тем более чувствительно, что многое в его поэзии

меланхолической струей подходило к настроению ее души, будило в ней

сочувственное эхо. Находили минуты, когда она стремилась высказаться, когда

дань поклонения его таланту так и рвалась ему навстречу, но врожденная

застенчивость, смутный страх сковывал уста. Постоянно вращаясь в том же

маленьком кругу, они чувствовали незримую, но непреодолимую преграду,

выросшую между ними.