предполагал этого, не имел этого намерения, но теперь не могу исправить ошибку
посредством лжи, до которой никогда не унижался. Ибо, сказав, что выстрелил на
воздух, я сказал истину, готов подтвердить оную честным словом, и
доказательством может служить то, что на месте дуэли, когда мой секундант,
отставной поручик Столыпин подал мне пистолет, я сказал ему именно, что
выстрелю на воздух, что и подтвердит он сам.
1840г. Цит. по:
Граф Бенкендорф, будучи в этом деле, как и во всех других,
рассудительным и услужливым, думает так же, как и я, и с еще большим знанием
дела, что нельзя иметь никакой гарантии в случае, если бы мы получили полное
снисхождение для г. Лермонтова, в том, чтобы он полностью признал правду,
поскольку он является человеком, способным на следующий же день повторить
свои лживые выдумки.
наследство. М.: Изд-во АН СССР, 1948. Т. 45—46. С. 391
Сам барон де Барант, по предании Лермонтова суду, выехал за границу, и
как он, так и бывший со стороны его секундантом граф д'Англес — остались не
спрошены, а других, которые были бы свидетелями ссоры их в доме графини
Лаваль, — не открыто.
По сим обстоятельствам Генерал-Аудиториат признает подсудимого
поручика Лермонтова по собственному его сознанию виновным в том, что он,
приняв от французского подданного барона де Баранта вызов, имел с ним 18
февраля сего года дуэль на шпагах и пистолетах, на которой он от шпаги получил
в грудь легкую рану, а из пистолета, когда противник его сделал промах,
выстрелил в сторону. Потом отправившись в полк, скрывал о сем происшествии,
доколе сведение о том не дошло до начальства стороною, а во время содержания
под арестом, узнав, что де Барант распускает слухи о несправедливости того, что
он выстрелил при дуэли в сторону, пригласил его к себе на арсенальную
гауптвахту, на которой содержался, и, вышедши к нему вечером в коридор, тайно
от караульного офицера, объяснялся о сем с Барантом и снова предлагал ему
дуэль, по освобождении от ареста.
За сии противозаконные поступки Генерал-Аудиториат, руководствуясь
Свода военных постановлений Военно-уголовного Устава книги 1-й ст. 392 и 393-
й, полагает, лишив его, Лермонтова, чинов и дворянского достоинства, написать в
рядовые. Но принимая в уважение, во-первых, причины, вынудившие
подсудимого принять вызов к дуэли, на которую он вышел не по одному личному
неудовольствию с бароном де Барантом, но более из желания поддержать честь
Русского офицера, во-вторых, то, что дуэль эта не имела никаких вредных
последствий, в-третьих, поступок Лермонтова во время дуэли, на который он,
после сделанного де Барантом промаха из пистолета, выстрелил в сторону, в явное
доказательство, что он не жаждал крови противника, и наконец
засвидетельствование начальства об усердной Лермонтова службе, повергает
участь подсудимого на Всемилостивейшее Его Императорского Величества
воззрение, всеподданнейше ходатайствуя о смягчении определяемого ему по
законам наказания, тем, чтобы, вменив ему, Лермонтову, содержание под арестом
с 10-го прошедшего марта, выдержать его еще под оным в крепости на гауптвахте
три месяца и потом выписать в один из Армейских полков тем же чином.
