в поэте новое ощущение. Лицо приняло презрительное выражение, и он, всё не
трогаясь с места, вытянул руку кверху, по-прежнему кверху же направляя дуло
пистолета. (К этой части рассказа князя Васильчикова у Висковатова есть весьма
многозначительное примечание: «когда я спросил его, отчего же он не печатал о
вытянутой руке, свидетельствующее, что Лермонтов показывал явное нежелание
стрелять, князь утверждал, что он не хотел подчеркивать этого обстоятельства, но
поведение Мартынова снимает с него необходимость щадить его». —
Два... Три...» — командовал между тем Глебов. Мартынов уже стоял у барьера. «Я
отлично помню, — рассказывал далее князь Васильчиков, — как Мартынов
повернул пистолет курком в сторону, что он называл «стрелять по-французски». В
это время Столыпин крикнул: «Стреляйте! Или я разведу вас!..» Выстрел раздался,
и Лермонтов упал как подкошенный…
Неразряженный пистолет оставался в руке...
Чёрная туча, медленно поднимавшаяся на горизонте, разразилась страшной
грозой, и перекаты грома пели вечную память новопреставленному рабу
Михаилу...»
Лермонтов умер на руках офицера, выслужившегося из солдат.
Свидетельство неизвестного очевидца. Цит. по:
Убит поэт из пистолета № 2-й.
Лермонтов уже давно смеялся над Мартыновым и пускал по рукам
карикатуры, наподобие карикатур на г-на Майе, на смешной костюм Мартынова,
который одевался по-черкесски, с длинным кинжалом, — и называл его «Г-н
Пуаньяр с диких гор»... Отсюда вызов со стороны Мартынова, и секунданты,
которых они избрали, не смогли уладить дело, несмотря на предпринятые ими
усилия, они собирались драться без секундантов. Их раздражение заставляет
думать, что у них были и другие взаимные обиды. Они дрались на расстоянии,
которое секунданты с 15 условленных шагов увеличили до 20-ти. Лермонтов
сказал, что он не будет стрелять и станет ждать выстрела Мартынова. Они
подошли к барьеру одновременно, Мартынов выстрелил первым, и Лермонтов
упал. Пуля пробила тело справа налево и прошла через сердце. Он жил только 5
минут — и не успел произнести ни одного слова.
Русская литература. 1974. № 1. С. 125)
Неожиданно строгий исход дуэли даже для Мартынова был
потрясающим. В чаду борьбы чувств, уязвленного самолюбия, ложных понятий о
чести, интриг и удалого молодечества, Мартынов, как и все его товарищи, был
далёк от полного сознания того, что творится. Поражённый исходом, бросился он
к упавшему. «Миша, прости мне!» — вырвался у него крик испуга и сожаления...
Простившись с ним [Лермонтовым], я тотчас возвратился домой и послал
человека за своей черкеской, которая осталась на месте происшествия...
Роковое свершилось!.. Он пал под гнётом обыденной силы, ополчившейся
на него, пал от руки обыденного человека, воплощавшего в себе ничтожество
