веревок. Много пришлось за испорченные шомполы гусарских карабинов
переплатить ему денег унтер-офицерам. Однажды оба они в зале занимались
подобным tours de forse (демонстрацией силы. —
школы, генерал Шлиппенбах. Каково было его удивление, когда он увидел
подобные занятия юнкеров. Разгорячась, он начал им делать замечания: «Ну, не
стыдно ли вам так ребячиться! Дети, что ли, вы, чтобы так шалить!.. Ступайте под
арест». Их арестовали на одни сутки. После того Лермонтов презабавно
рассказывал нам про выговор, полученный им и Карачинским. «Хороши дети, —
повторял он, — которые могут из железных шомполов вязать узлы», — и при этом
от души заливался громким хохотом.
Строились по ранжиру, тяжелая кавалерия впереди, и я по росту был в
первой фланговой паре. За ужином был, между прочим, вареный картофель, и
когда мы, возвращаясь в камеры, проходили неосвещенную небольшую
конференц-залу, то я получил в затылок залп вареного картофеля и, так же не
говоря ни слова, разделся и лег на свое место спать. Этот мой стоицизм, вероятно,
выпускным понравился, так что я с этого первого дня был оставлен в покое, тогда
как другим новичкам, почему-либо заслужившим особое внимание, месяца по два
и по три всякий вечер, засыпающим, вставляли в нос гусара, то есть свернутую
бумажку, намоченную и усыпанную крепким нюхательным табаком. Этим
преимущественно занимался шалун Энгельгардт, которому старшие не
препятствовали.
...В одно время с ними был в школе, в пехоте, известный потом остряк-
повеса Костя Булгаков. Константин Александрович Булгаков, сын бывшего
московского почт-директора, бывший наш школьный товарищ, обладал многими
талантами. Всегда веселый, остряк, отличный музыкант, он в свободное время
действительно группировал около себя всех нас, и к нам наверх приходили
Лермонтов и другие юнкера. Во время пения, весьма часто разных скабрезных
куплетов, большею частью аккомпанировал Мишель Сабуров, который, кажется,
наизусть знал все тогдашние французские шансонетки и в особенности песни
Беранже. Костя Булгаков, как мы его обыкновенно называли, был общий любимец
и действительно примечательная личность. К сожалению, от слишком раннего и
сильного разгула он рано кончил жизнь. Шутки и остроты его не ограничивались
только кругом товарищей, он часто забавлял ими великого князя Михаила
Павловича. В то время много анекдотов передавали о похождениях Булгакова. Вот
с этою-то личностью соперничал в остротах Лермонтов...
В учебных и литературных занятиях, в занятиях по фрунтовой части и
манежной езде, иногда в шалостях и школьничестве — так прошли незаметно для
Лермонтова два года в юнкерской школе.
Пока говорю вам: прощайте! ибо не имею более ничего интересного
сообщить вам. Я готовлюсь к экзамену и через неделю, с Божьей помощью, стану
военным.
Право, я до такой степени сам себе надоел, что когда я ловлю себя на том,
