вопросы к самому себе. „Дневник — для памяти, — объяснял он свое „писание“. — Уйду на пенсию, обязательно напишу мемуары…“» (35). Даже судя по опубликованным отрывкам (например, нелестная аттестация некоего человека: «Вызывал Я., снимал стружку. Мелочный человек. Можно подумать, что ему больше нечем заниматься, кроме уверток и придирок. Не пойму, чего в нем больше — барства и хамства или простой глупости… Жалким выглядит человек, который всегда оправдывается. Лучше бы дело делал»), это потенциально самая серьезная связанная с Гагариным реликвия; ее нельзя упускать из вида ни в коем случае. Надо четко заявить: ДНЕВНИК ГАГАРИНА существует и когда-нибудь всплывет.
Есть свидетельство известинского журналиста (36) — о том, как он пришел брать у Гагарина интервью, а тот ему дал почитать — мол, на, тебе полезно будет перед разговором — свой дневник. Это — и тот факт, что В. И. Гагарина могла дать его после гибели мужа А. Леонову — говорит о том, что дневник был если не полностью публичный, как «живой журнал», то все-таки совсем не тайный, предназначенный и для чужих глаз тоже — как, например, фейсбук.
Более того — возможно, где-то сохранился и ждет своего часа еще и юношеский «дневничок», о котором в книге Л. Обуховой довольно подробно рассказывает саратовская преподавательница Гагарина по литературе Рузанова.
«Нина Васильевна Рузанова позвонила мне на следующее утро:
— А ведь вы знаете, — торопливо сказала она, — ведь Юрий вел дневник. Вот бы разыскать его! < …> Потом застенчиво проговорил: „Давно хотел сказать: я веду дневничок. Только там, наверное, полно ошибок, да и пишу безалаберно: только о том, что меня взволновало в текущий момент“. Он мне показал тогда некоторые страницы. А кое-что совсем по-детски неуклюже загораживал ладонью. <…> Как-то весной мы всем техникумом ездили на маевку, в дачное место под городом, на Девятую остановку. И вот Юра описал этот день примерно так: „Как дышится легко! Неплохо было бы здесь и уроки готовить. Но далеко ездить. Ничего, рядом Липки“».
Таким образом, Гагарин вел дневник на протяжении как минимум двух десятилетий; во-первых, представляете, какая это реликвия (и потенциальный источник ответов на самые нескромные — хотя Гагарин, конечно, не Лора Палмер — вопросы); во-вторых, это означает, что Гагарин причастился дневниковой культуре не случайно, не поверхностно, а последовательно приучал себя к ней, сознательно погружался в нее; сама склонность к ведению дневника многое говорит о психических особенностях личности; однако судить обо всем этом лучше не голословно — а имея к гагаринскому дневнику доступ.
46
47
Самое удивительное, что космонавты не просто обиделись на выпад в свой адрес («они считают, что данный фильм принижает заслуги космонавтов», — записывает в дневнике Каманин (9); и особенно болезненно было воспринято ими даже не обвинение в «зазнайстве», а акцент на комичности дефицита непосредственно героического события: подумаешь, слетал в космос на полтора часа — все равно что тридцать третий зуб), но поднялись в контратаку. Гагарин и Леонов явились к Каманину и попросили его принять меры по запрещению выпуска этого фильма. Каманин, как и все остальные, прекрасно понял, о чем фильм, однако обращение не поддержал и фильм счел неоскорбительным. Личное интервью автора этой книги с А. А. Леоновым убеждает в том, что «Тридцать три» до сих пор действует на противников как красная тряпка на быка. «Конечно, это гротесковый фильм завистника вот этого… Конечно, все это имелось в виду, абсолютно даже нечего говорить». — И вы, правда, пошли с Гагариным к Каманину жаловаться? — «Мы сказали о своем мнении, но не просили и не могли просить, чтобы… Но он подлец, конечно» (2).
48
В тех случаях, когда нужно было пройти через какого-нибудь вахтера, он гарун-аль-рашидовским жестом опускал их на нос и, улыбнувшись
49
Не беспокоить
50
У Гагарина была своя система, с помощью которой он уклонялся от гаишников, которые не желали упускать свой шанс пообщаться с первым космонавтом и непременно останавливали его машину, якобы лишь потом догадавшись, кто перед ними. «Попадая по делам в Москву, Юра старался вести машину так, чтобы от светофора до светофора проскочить на зеленый свет. Если же случалось, что регулировщик путал вдруг его расчеты и красный свет загорался, когда он был у перехода, Юра прятал голову под руль, делая вид, что ему надо устранить какую-то неполадку» (18).
51
О том, что Советский Союз был настоящей сверхдержавой, можно судить по тем фактам, что американские газеты отводили чуть ли не целые полосы под статьи, в которых описывались эстетические разногласия советских граждан.
52
