этому болвану и вежливо ответила:
— Я проходила через ваш город и потеряла на дороге кошелёк. Могу ли я как-то отработать еду?
Лицо, глядящее на Кит, приняло более деловое выражение.
— Ты знакома с работой по кухне?
Кит, которая надеялась получить какую-то физическую работу, почувствовала внезапную слабость в животе, но голод заставил её произнести:
— Да, я могу помыть посуду и при необходимости могу готовить.
Кит вздрогнула, когда человек внезапно схватил её за руку и затащил в кухню.
— Здесь готовлю я, юная леди, но если ты можешь прислуживать за столами и мыть посуду, то принимайся за дело. Те, кто работают здесь, нуждаются в любой помощи. У нас здесь маловато леди, которые могли бы помочь, так как леди в этом городе не тратят своё время на работу на кухне. Они тратят свою энергию на другие, более выгодные дела, если ты понимаешь, о чём я говорю.
Он бесцеремонно обнял Кит за плечи и подвёл её к углу длинного стола, стоящего посреди самой грязной кухни, которую когда-либо видела девочка. Грязные тарелки, горшки и кастрюли стояли на каждом свободном месте. Гигантский котёл из темно-серого чугуна, заполненный чем-то, бурлил поодаль на очаге, брызгая в огонь. Расплёскивающаяся вода, жир и остатки пищи текли по половицам, под которыми находился неглубокий погреб. Большие промежутки между досками пола позволяли большей части помоев выливаться вниз. Услышав хруст у себя под ногами, Кит подумала, что ничего из стекающего в погреб не пропадает даром.
— Моё имя Пиготт, как и написано на вывеске. Эй, Мита, насыпь этой новой девочке немного того мяса, которое у тебя горит! — завопил Пиготт худощавому подростку, прячущемуся в углу.
Трактирщик снова повернулся к Кит.
— Отработай одну смену, а там мы посмотрим. Сейчас только одна тарелка, остальное ты сможешь съесть позже. Это моё правило. Если ты управишься, то мы посмотрим, что я ещё смогу для тебя сделать.
Он бросил на неё выразительно плотоядный взгляд, а затем прошел к двери, которая выводила в общий зал таверны.
— А как насчёт моей лошади? — крикнула ему в спину Кит. — Она привязана снаружи.
Пиготт остановился и обернулся на Кит.
— Если ты хочешь, чтобы я накормил ещё и твою лошадь, то тебе придётся остаться здесь до завтрашнего завтрака. Я не занимаюсь благотворительностью. Или так, или иначе, — он непристойно подмигнул ей, — ты должна будешь расплатиться за то, что получишь.
Кит была слишком усталой и голодной, чтобы высказать ему всё, что она о нем думает. Она устало опустилась на скамейку у стола. Мальчик по имени Мита принёс тарелку с тушеным мясом и поставил перед ней. Кит с жадностью принялась за еду, не обращая внимания на то, что мясо было горячим и обожгло ей язык. Всё-таки, еда была неплоха.
Мита топтался на месте у стола. У него были желтые волосы, взъерошенные, как кукурузные побеги, рябое лицо и слегка высунутый розовый язык.
— Ну, — сказала Кит через некоторое время, — если ты ожидаешь, чтобы я сказала тебе насколько это вкусно, то знай, что мясо достаточно приличное, но сюда надо добавить немного перца. Мой отец всегда говорил, что если вы не знаете, что делать в стряпне, то просто добавьте перцу. И, кстати, Пиготт был прав. Ты спалил мясо.
Язык мальчика пропал и, по-видимому, разочарованный, он тихо отвернулся. Когда он направился к очагу, Кит заметила, что он прихрамывает. Каким-то образом это напомнило ей о Рейстлине и она немедленно почувствовала теплоту к мальчику. Затем она здраво рассудила, что в этом месте лучше иметь союзника, чем врага.
— Меня зовут Китиара. — сказала она ему более добродушным тоном, — Ты ведь не сын этого мужлана? Надеюсь, что нет. Лучше быть его рабом, чем родственником.
Мита повернулся и изобразил слабую улыбку. Он был почти так же грязен, как и вся кухня, но его улыбка была искренней и приятной.
— Мне немного платят и кормят. Я живу в сарае.
— Сегодня вечером, — сказала Кит, тоже улыбнувшись ему, — Сарай будет и моим домом.
Она снова вернулась к своей тарелке с мясом и через несколько минут прикончила её. Мита вышел, чтобы позаботиться о Корице и когда он вернулся, Китиара уже начала работу, сваливая тарелки в пустую деревянную бадью.
— Начинай наполнять её водой из колодца, — скомандовала она, — Неси по два ведра за раз, если сможешь. Нам надо быстро скооперироваться.
Мита поколебался в течение минуты, как будто решая, поставить ли под сомнение неожиданное главенство Китиары. Он был на самом деле её возраста, возможно даже на год или два старше. И тут шум голосов из таверны резко усилился, так как люди стали прибывать на ужин. Мита пожал плечами, взял два ведра и вышел из двери.
Скоро Пиготт стал выкрикивать через дверь числа и Кит с Митой прилагали все усилия, чтобы выполнить заказы. В меню было только одно блюдо, всегда какой-то вариант тушеного мяса и числа означали, сколько тарелок нужно было поставить. Скоро Кит и Мита потратили уже все чистые тарелки и у них не было времени помыть грязные.
— Не волнуйся, никто не ожидает получить чистоту и свежесть, когда ест в Пиготте, — добродушно посоветовал Мита Китиаре, поспешно вытирая грязную тарелку ещё более грязным полотенцем, свисающим с его пояса. Затем он наполнил её порцией для очередного клиента, — По крайней мере, из тех, кто живет здесь, не протестует никто. Если кто-то и поднимает скандал, то он, скорее всего, проезжий. Это единственное место на много миль вокруг, где подают горячую пищу.
Летая с пустыми и заполненными тарелками между кухней и залом таверны, Кит едва ли могла выкроить время, чтобы осмотреть зал. Барная стойка располагалась около кухонной двери, где Пиготт наливал напитки и принимал заказы. На полу громоздились тесные ряды разноцветных бутылок — неизменный признак нищенских кабаков Кринна. Вдоль стен, на уровне глаз, висели дешевые акварели, изображающие снежные горные вершины и каскадные водопады.
Клиентура главным образом состояла из гномов, плюс несколько покрытых грязью людей. Большинство их них были шахтёрами или лесорубами. Некоторые состояли в дорожной команде, которую легко было узнать по плотной одежде, рюкзакам и инструментам, висящим на поясах. Шум был неимоверным и Кит, проходя между столами, могла разобрать только обрывки возбуждённых разговоров.
— Это чёй-то коварный трюк, я вам говорю, проклятая уловка..
— Они говорят, что сын сэра Гватми был убит..
— Я не верю этому и никогда не поверю. И плевал я на разговоры…
— Ты слишком много пьёшь этого пойла, так что не промочи штаны, когда будешь спать..
— Вы вернётесь к работе…?
— За кого ты меня принимаешь, Агар? Я не такой олух..
У Китиары горели уши, когда она двигалась среди ворчащих клиентов, но никто не обращал на неё внимания. Вряд ли кто-то связал бы эту молодую женщину с преступлением — или обманом, как говорили некоторые — о котором все говорили, с налётом на зарплату дорожной бригады. Присутствующие в таверне строители уже упаковали свои вещи и планировали возвращение домой.
— Кому-то досталась кругленькая сумма, — сказал Мита, когда наплыв клиентов иссяк и они смогли поговорить, — Гномы думают, что это уловка, чтобы обмануть их и заставить какое-то время работать бесплатно. Гномы — хитрые и подозрительные типы, — со знанием дела добавил он, — и им не нравится, когда их пытаются надурить.
— Кто-то пострадал? — невинным тоном спросила Китиара. По крайней мере она надеялась, что вопрос прозвучал невинно.
— Только сын господина, — пожал плечами Мита, — Грабители убили его, но каким образом! Говорят, похоже было, что это сделало какое-то дикое животное и это одна из причин, по которой гномы почуяли здесь какую-то уловку. Единственное, что можно сказать наверняка, так это то, что гномы не работают в
