приказ получили вовремя.
Только командир полка и заметил, что радиосигналы побежали в эфир несколько позже, чем следовало.
Заметил потому, что, надев наушники, глядел на часы. Да и подумал мельком: «Спешат, как видно, мои. Или у радиста чуть отстали. Надо будет нам сверить часы для точности». После боя стало известно, что случилось с рацией и как она была починена.
Командир полка вызвал сержанта Русакова и долго в изумлении глядел на него.
«Это невероятно… — заговорил он наконец. — Ночью, в тряской тележке… скрючившись под брезентом… Сложнейшее устройство — и вы наугад… Да какие же у вас умные пальцы, сержант! Золотые руки!»
Командир полка привлёк к себе Русакова, и они обнялись.
А вскоре на груди радиста красовался орден Красной Звезды.
Мальчики повеселели.
— Вот это да!.. Ну и здорово!.. Ему и оружия не надо… Ну да, оружие только бы мешало!
Потом Алёша сказал:
— Вот бы поглядеть на эти руки…
И Саша вслед за ним:
— Вот бы…
Я взял отложенную газету.
— Кажется, — говорю, — вам повезло, мальчики… До сих пор я не знал, жив ли сержант Русаков, чем для него кончилась война… Но вот…
Я развернул газету:
«…Последние известия. Москва, Кремль. Состоялась сессия Верховного Совета СССР. Приняты важные государственные законы, и депутаты разъехались по своим родным городам и сёлам.
Возвратились с сессии и ленинградцы. Среди них…»
— Слушайте, ребята, читаю: «Депутат Верховного Совета Герой Социалистического Труда Николай Николаевич Русаков».
Алёша:
— Депутат — это значит государством управляет? Ведь у Верховного Совета, ты говорил, вся власть в стране?
— Запомнил? Молодец… А ты, Саша, вижу, чем-то недоволен? Почему отвернулся?
Мальчик — со вздохом:
— А тогда и ходить к Русакову нечего. Вон он какой важный стал.
Алёша рассмеялся:
— Эх ты, даже Конституции не знаешь. А ещё второклассник!
— А ты, — говорю, — Алёша, не потешайся над товарищем. Знаешь, так объясни.
— Конечно знаю. Депутат у нас — избранник народа. Поэтому к нему может каждый-каждый прийти, и он о каждом позаботится. Вот как!
Тут Алёша — вот вьюн! — под мышку мне — и к газете. Уткнулся в напечатанное и дочитал раньше меня: «… депутат Русаков, рабочий завода «Электросила». — Таким же винтом обратно: — Русаков — рабочий! С «Электросилы». Ударник коммунистического труда!.. Понял?»
Кончилось тем, что оба запросились на завод.
— Деда, это можно? Пожалуйста!
Путешествие начинается
Дверь. За дверью — аквариум.
А какие рыбки нарядные!
— Смотрите, смотрите, у этой хвост как из кружева. А сама с брюшка розовая, а со спинки — красно- золотистая…
Чёрные рыбки, жёлтые, зеленоватые или совсем прозрачные так и шныряют весёлыми стайками.
Забавляются ребята аквариумом, словно забыли, где мы находимся.
— Ну, теперь на завод пойдём, — сказал Алёша. Ты же обещал.
— А мы, — говорю, — уже пришли. Ведь только что вам вывеску показывал над воротами: «Электросила». Мы на заводе.
— На заводе?.. — протянул Саша, делая большие глаза. — Но ведь на заводах дымно и…
— И грязно, хотел ты сказать?.. Но это было когда-то. А сейчас — посмотри хотя бы на пол здесь, в цехе.
Саша глянул вниз перед собой и покраснел: на чистом полу стоит мальчик в грязных башмаках; поленился дома взять сапожную щётку и почистить.
Теперь он старается спрятать ногу за ногу.
Я делаю вид, что не замечаю, как ему стыдно. Он и сам не рад своей оплошности.
Беру мальчиков за руки.
— Теперь, — говорю, — идёмте к Русакову.
Мы шагаем по цеху.
Слышится мерное постукивание, шелест, гудение… Звуки всё отчётливее: мы приближаемся к станкам.
Мальчики рвутся вперёд, но я придерживаю их за руки.
— Осмотритесь, — говорю. — Вы же в первый раз на заводе. А то бегом, бегом — ничего и не запомните.
Остановились.
Объясняю ребятам, какие перед нами станки. Вот этот, длинный и низкий, — токарный; этот — у него будто воротца над корпусом — строгальный. Тот — в виде башенки — фрезерный. А подальше — сверловочный…
— А они красивые… — говорит Алёша, склонив голову набок и прищуриваясь на корпуса станков. — Немножко зеленоватые, немножко голубоватые, немножко желтоватые…
Подсказываю:
— Это салатный цвет.
И объясняю, что красить так станки посоветовали учёные. Рабочим понравилось. В самом деле: цвет ласковый, приятно смотреть, не утомляются глаза. А глаза не устают — и работа спорится.
У станков рабочие. Каждый делает своё дело.
Алёша потянул меня за руку.
Шепчет:
— Который из них Русаков?
Я вглядываюсь в лица рабочих. Стараюсь узнать Николая Николаевича.
Вспоминаю, как во время войны я услышал о подвиге радиста. А потом и самого увидел. Было это на каком-то — уже не помню — совещании, где лучшие люди армии делились боевым опытом… Узнай-ка человека после короткой и единственной встречи! Да ещё через четверть века…
Я за это время состарился, но ведь и он не остался молодым.
— Ну, который же? — настаивает Алёша. — Покажи!
А я могу только плечами пожать.
— Тогда я сам! — срывается он с места. — Который высокий и у которого волосы как у меня… Можно?
