скорее развязным:
— Здравствуйте! Как вас зовут?
— Жак…
— Вы из Безьера, кажется?
— Да.
— Это красивый город?
— Как сказать! Зависит от того, как на него посмотреть…
— А если посмотрит женщина?
Замечание, которое удивило Моро: его собеседница была не глупа. Ему понадобится изрядное умение, чтобы узнать, действительно ли он находится в обществе бывшей подруги Рабироффа. Поэтому приняв тон неопытного юноши, который робеет перед женщиной, он спросил:
— А вы? Откуда вы? Из Марселя?
— Я? Это не имеет никакого значения… Что это между нами изменит, если вы и узнаете? Или я нравлюсь или не нравлюсь! Говорите немедленно: это очень просто! Люблю откровенность.
— Как и мадам Антенор?
Взметнув взгляд в немом вопросе, не смеётся ли он над ней, она встревожилась, но затем быстро отошла в попытке улыбнуться, и сказала:
— Почему вы непременно хотели со мной встретиться?
— Просто я давно мечтаю познакомиться с дамой с зелёными глазами…
— Ну, вот это и случилось! Надеюсь, вы не разочарованы?
— Что вы? Напротив. Знаете ли, мне очень нравится ваше имя: Фабьенн! Оно не так уж часто встречается…
Наиболее обманчивым был в этой женщине её голос, ломкий, даже надтреснутый… И Моро вдруг стало ясно, что если её голос был в таком состоянии, то это потому, что женщина пила… В чертах лица проступала некоторая одутловатость, и эта преждевременная отёчность тела могла происходить от склонности к выпивке… Разве мадам Антенор не намекнула ему, что женщина, с которой ему предстоит встретиться, имеет пристрастие к этому пороку? Если это действительно так, то в распоряжении журналиста, возможно, неплохое средство заставить разговориться эту Фабьенн… и он тотчас же наполнил бокал шампанским, которое ему любезно принесли, но она отказалась, говоря:
— Это не то! У нас сейчас будет лучшее… Я знаю этот дом!
Едва она это проговорила, как снова появилась мадам Антенор с улыбкой на сальных губах:
— Ну что, месье Жак? Довольны ли вы, что наконец познакомились с нашей милой Фабьенн?
— Я просто очарован, мадам!
— Тем лучше! Но вам не следует оставаться обоим в этом будуаре. Я приготовила вам на втором этаже прекрасную комнату… Самую лучшую из всех… Ту самую, которую предпочитает Фабьенн: четвёртый номер… Она вас там подождёт… Там, наверху, вы сможете в спокойной обстановке… поболтать.
— До скорого! — прежде чем покинуть будуар, сказала блондинка, адресовав на этот раз «Месье Жаку» самую привлекательную улыбку.
И он вновь остался с глазу на глаз с содержательницей дома, которая сказала ему, уже без всяких предосторожностей:
— Вы не будете против, дорогой месье, если я попрошу вас оплатить небольшой счёт? Хотя вы и пришли к нам по совету одного из наших общих хороших знакомых, я ещё не имею удовольствия достаточно хорошо вас знать… В следующий ваш визит к нам будет совсем по-другому: когда я хорошо знаю своих клиентов, я никогда не посмею просить их об авансе! Нахожу это абсолютным отсутствием такта, что никак не идёт «дому с хорошей репутацией»… Итак, это только сегодня я вас прошу подчиниться этой маленькой формальности… Если мои подсчёты правильны, то с комнатой, которую вы займёте и с новой бутылкой…
— Какой новой бутылкой? Эта ещё едва откупорена.
— Знаю, но Фабьенн не выносит шампанского, которое не было только что заморожено! Поэтому я там наверху уже поставила другое в ведёрко со льдом… В сумме получается четыре тысячи восемьсот франков без услуг.
— Мне хотелось бы заметить, милостивая сударыня, что я уже оставил на чаевые вашей служанке, заплатив заодно за эту первую бутылку.
— Превосходно: подарите её на этот раз мадам Элен… Этим вы доставите ей такое удовольствие! Само собой, вам нужно будет вместе с нашей Фабьенн организовать и для неё лично маленький подарок…
— Это входит в услуги; разве не так?
— У нас принято оставлять клиенту заботу о назначении цены, в которую он сам оценивает свою «партнёршу»… Лучше им самим прийти к взаимному соглашению…
Моро, не говоря ни слова, заплатил содержательнице и последовал за мадам Элен, только что вновь появившейся, чтобы проводить его в комнату номер четыре.
Поднимаясь по лестнице вслед за дамой в чёрном, он подумал, что этот день окажется для него слишком дорогим, если эта самая Фабьенн совсем не Эвелин, но всё же сделка будет хорошей, если он обнаружит наконец, что эта девица с рыжеватой кожей и выцветшими волосами в самом деле была страстной поклонницей Андре Серваля. Но ему нужно пустить в ход все средства, чтобы по возможности быстрее это выяснить: его ограниченные финансовые средства не позволяли ему повторять такого рода авантюру…
Девица его уже ожидала.
Беззаботно сидящая на стуле, главном предмете мебели в комнате с плотно занавешенными портьерами, Фабьенн, с длинной сигаретой в руке, казалась погруженной в мечтания… Он был очень удивлён той скоростью, с которой — во время дискуссии о цене в японском будуаре с мадам Антенор — она освободилась от того, что она называла «выходной формой», чтобы заменить её на комнатное платье, чёрное и не без намёка, полупрозрачность которого позволяла хорошо видеть очертания её тела. Под этим платьем она, всё-таки, оставила бюстгальтер, кружевные панталоны, подвязки чёрные чулки и лакированные туфли, каблуки которых безмерной высоты были, казалось, неотъемлемым достоянием женщин практикующих данное «ремесло»… Помещённая на низком столике у подножия кровати «вторая бутылка» ожидала в ведре со льдом в соседстве с двумя стаканами и тарелкой, где щедрость мадам Антенор проявилась несколькими маленькими бисквитами…
Как только молодой человек оказался в комнате; та, которая была уже готова стать его подругой на время, поднялась, чтобы на внутреннюю задвижку закрыть дверь, за которой только что бесшумно исчезла мадам Элен. Этот жест девицы — повторенный ею, наверное, уже тысячи раз, — был чисто машинальным, так же, как и её подход к бутылке, содержимое которой она начала наливать в стаканы, не проронив ни слова. Звук обратно опустившейся в ведёрко со льдом бутылки имел зловещий резонанс: он был словно сигналом, говорящим о том, что вот-вот начнётся, с абсолютным автоматизмом, «работа».
Никакой внешний шум не проникал в розовую комнату, где царила монашеская тишина, что было в строгом соответствии с непреложными правилами, заведёнными в доме мадам Антенор.
Девица протянула стакан Моро, спросив слегка протяжным, с оттенком предместья голосом:
— Хочешь выпить?
С того момента, когда была закрыта дверная задвижка, она считала себя вправе обращением на «ты» утвердить свою женскую власть над новым партнёром, который, казалось, нашёл это нормальным, ответив:
— Так же, как и ты!
И они пригубили первую чашу близости…
Он мог отметить про себя, что свою она выпила залпом. Поставив её на поднос, она провела языком по мясистым губам, проговорив с некоторым удовлетворением:
— Я хорошо знала, что вот это будет лучше…
С тем она снова наполнила стаканы.
Он продолжал наблюдать, как она это делает: малейшие её движения были механическими, а слова, должно быть, в точности такими же, какие она произносила накануне другому «партнёру», и завтра будет
