Паликовские леса, а также деревни Мстиж и Холмовку.
Первой роте вскоре удалось подбить на шоссе четыре автомобиля и истребить 18 гитлеровцев, потеряв лишь одного партизана. Фашисты подбросили на место боя сильное подкрепление. Рота была вынуждена сняться и отойти в глубь леса. Каратели долго обстреливали вековой бор из миномета, но углубиться в него не осмеливались.
В целом против нашего отряда противнику пришлось сосредоточить более полка пехоты. Выставив этот заслон, каратели выжидали развития событий в направлении главного удара. Наступление на Бегомль основными силами немцы вели со стороны Вилейки, где оборонялась бригада «Железняк», и от Зембина — против бригады Лопатина — «Дяди Коли».
Кольцо блокады с каждым днем сжималось все плотнее. На востоке ударные отряды карателей теснили партизанскую бригаду имени Кирова, на севере — бригады товарищей Мельникова и Керпича. Методично и настойчиво превосходящие силы немецких войск продвигались к сердцу Борисовской партизанской зоны — к Паликовским лесам. Окруженные партизанские соединения и части лишились свободы маневрирования. Примерно через неделю партизанская оборона во многих местах стала не выдерживать натиска гитлеровцев. Один за другим отряды начали с жестокими боями отходить в район Паликовских лесов. Туда был вынужден откатываться и наш отряд.
В нелегкое для партизан Борисовско-Бегомльской зоны время гитлеровская газета «Дойче альгемайне цайтунг» 22 мая 1943 года вынуждена была признать:
«…Нельзя отрицать, что эта борьба стоит нам больших жертв, сковывает часть наших сил и наносит нам серьезный ущерб…»
Выполняя священный долг перед Советской Отчизной, лесные гвардейцы не знали тогда настоящей цены тому, что они делали. Никому не приходило в голову задумываться над этим. Люди делали то, что было в их силах, и даже больше. Девиз был один — истреблять оккупантов и их пособников повсюду, где только можно, не давать им покоя ни днем, ни ночью. В неравной борьбе с врагом нередко творились такие дела, которые выходили за пределы человеческих возможностей…
Как-то поздним вечером, едва оторвавшись от наседавших карателей, отряд занял оборону на выгодном рубеже по холмам у деревень Броды, Тартак и Холмовка.
Штаб отряда расположился в лесу вблизи той небольшой деревушки Крайцы, в которой год назад ожидали нас каратели, когда мы шли из-за линии фронта. Ситуация ухудшалась с каждым днем. Полукольцо немцев методично сжималось и наконец охватило дальние подступы большого паликовского болотистого массива, в котором ранее царила относительно спокойная жизнь.
Для врага не было секретом, что Палик являлся колыбелью белорусских партизан Борисовско- Бегомльской зоны, их крепким бастионом. Достигнув его границ, каратели не отважились с ходу преодолевать внушавшие им страх сплошные леса и болота. Они остановились, окопались по всему сплошному фронту, создали двойную линию обороны, закупорили все возможные выходы и начали активную разведку огромного массива с воздуха.
Большую роль в завершении блокады нацистское командование отвело своей авиации, которая по мере ведения воздушной разведки интенсивно удлиняла радиус своих действий. Вскоре налеты охватили зону обороны и нашего отряда. Десятки черных штурмовиков с рассвета до позднего вечера обрушивали бомбы туда, где обнаруживали малейший признак жизни, — на поля, деревни, поляны и просеки в лесу. На подозрительное место сбрасывались сотни зажигательных и фугасных бомб. Освободившись от бомбового груза, фашистские летчики переходили на бреющий полет и поливали землю свинцом из пулеметов и пушек. Наши потери от авиационных налетов были невелики: партизаны еще до этого научились хорошо маскироваться в лесу и укрываться в отрытых щелях.
Труднее приходилось санитарной части отряда, которая разместилась в крестьянской хате, расположенной под тенистыми липами. Во дворе теснилось около десятка подвод с ранеными партизанами. Здесь же, под открытым небом, раненым оказывалась первая помощь. Наш немногочисленный медицинский персонал работал круглосуточно и самоотверженно. Врачам приходилось спасать не только раненых партизан, но и местных жителей от свирепствовавшего брюшного тифа. Не имея почти никаких медикаментов, они порой исцеляли людей, применяя лишь народные средства, начиная с крапивы, горькой полыни, болотного бобка, малины и черники и кончая крепкой самогонкой и тертым серпорезником, заменяющим йод.
Опытный хирург Тихомиров, врачи Геня Рогенбоген и Мария Юлиановна Силич, невзирая на бомбежки и обстрелы с самолетов, забывая о сне и отдыхе, буквально в адских условиях боролись за спасение людей. Они вернули к жизни сотни взрослых и детей. Ни один раненый партизан не забыл своих спасителей. А спасенные от смерти жители Палика и по сей день беспредельно благодарны им.
10 июня после многодневной авиационной обработки лесного массива каратели пошли на штурм. От ударов артиллерии и авиации застонали земля и небо. Пехота и танки противника вскоре подавили сопротивление на востоке партизанской бригады имени Кирова, отрядов «За Родину» и «Гвардеец», а на юге отбросили к Палику бригаду «Дяди Коли». Несмотря на ожесточенное сопротивление партизан, карателям удалось выйти непосредственно к границам Паликовского леса. Вражеское кольцо замкнулось еще плотнее, а зона маневра для партизан катастрофически уменьшалась. В это время партизанам во многом помогала нерешительность и «лесобоязнь» карателей. Вновь наступила пауза. Лишь после повторной двухдневной воздушной и артиллерийской обработки подозрительных районов гитлеровцы рискнули повести наступление через лес, вбивая клин между бригадой «Дяди Коли» и бригадой имени Кирова.
На этом направлении находились наши запасные базы и госпитали. Над ними нависла серьезная угроза. По приказу штаба отряда начальники запасных баз немедленно вывезли и раздали партизанам неприкосновенный запас сухарей, муки, крупы, сушеного мяса и соли. Было решено рассредоточить раненых и больных в самых глухих и недоступных местах, хорошо укрыть и замаскировать их. К каждому раненому выделили по два здоровых бойца для ухода и охраны.
Почти неделю отряд с боями отступал вдоль лесной дороги к деревне Пострежье. Над нами круглосуточно рвались снаряды и мины. Росли наши потери. С наступлением дня, когда на нас обрушивалась еще и авиация, начинался настоящий ад. Артиллерийская канонада и огонь захлебывающихся пулеметов смешивались с гулом авиации, грохотом рвавшихся бомб. Кругом бушевало пламя пожаров и стлался едкий дым. Метались не только люди, но и дикие звери. Даже осторожные лоси после многодневных шараханий присоединились к домашним животным скрывавшихся в лесу крестьян и следовали за ними. Как мы ни пытались уклониться от столкновений с немцами, стычки происходили каждый день. Они истощали наш скудный боезапас. Мы все время стремились вырваться из блокады в северном направлении — к Западной Двине, но все наши, преимущественно ночные, попытки оставались безуспешными. Поэтому нам пришлось покинуть сушу и перебраться на гнилое Домжерицкое болото, покрытое густой острой осокой, зарослями лозняка, мшистыми кочками да тощим березняком. На этой обширной трясине было разбросано множество небольших островков и гряд. Здесь под кронами редких елей и сосен временно укрылись от карателей наши партизаны и местные жители. Однако враг неумолимо подбирался и сюда. Зловещий грохот становится все сильнее. Обстановка усложнялась. Патронов не было, продукты кончились. Брусника, клюква и разные болотные травы не могли утолить голод. Люди заметно ослабли, похудели, многие начали пухнуть, руки и ноги покрывались язвами. Было настолько трудно, что, казалось, уже нет выхода из создавшегося положения.
В это время немецкие самолеты сбросили над нами множество листков, в которых говорилось:
«Партизан, сдавайся! Твое положение безвыходно!»
В листовке значилось, что она служит пропуском для перехода к немцам я гарантией сохранения жизни. Кругом пестрели листовки. Но они вызывали только проклятия партизан.
С нашего небольшого островка, затерявшегося в трясине и простреливаемого артиллерией немцев, полетело «SOS», переданное на Большую землю отрядной рацией. Одной лаконичной фразой мы с командиром просили лишь патронов и хлеба. Радиограмма была послана утром. По правде говоря, мы почти
