Через некоторое время Жуков позвонил Сталину и сказал, что Дедовск немцы не брали. Произошло недоразумение; в действительности речь шла о «деревне Дедово, нескольких избах на краю оврага». Сталин разгневался еще больше. Он был не из тех, кто готов признаться в своих ошибках. Сталин приказал Жукову взять с собой командующего 5-й армией и вместе с ним поехать в район деревни Дедово, чтобы лично организовать контратаку. Русские генералы прибыли в штаб дивизии и распорядились, чтобы стрелковый взвод при поддержке двух танков отбил избы. В своих мемуарах, подвергшихся жестокой советской цензуре, Жуков сухо пишет: «Вряд ли командир дивизии обрадовался нашему появлению. У него в то время было забот по горло».
Уже в самые первые недели вторжения в Россию в немецких военных донесениях отмечалась великолепная физическая подготовка русских солдат. Закаленные и выносливые, они легко переносили морозы до минус 40 градусов, ударившие под самое Рождество. Немцы с наступлением таких холодов окопались, ожидая, что боевые действия примут позиционный характер, но русские продолжали активную агрессивную тактику. В одном из немецких донесений говорилось, что «русский солдат имеет родственную связь с природой». Под этим понималось естественное умение красноармейцев использовать складки местности, маскироваться и оставаться неподвижным и невидимым в течение нескольких часов. Кроме того, русские солдаты продолжали боевые действия после наступления темноты. Зимой другого выбора не было, так как смеркаться начинало сразу после обеда. Красная армия постоянно предпринимала небольшие ночные атаки, но иногда ночью проводились крупномасштабные наступления.
Немцы были поражены тем, как безжалостно пехота Красной армии штурмовала позиции, пытаясь одержать победу исключительно за счет численного перевеса. Большие подразделения двигались прямо на пулеметный огонь, а если атака захлебывалась, предпринималась другая — с тем же боевым построением, той же тактикой, — а затем еще и еще. Русские командиры были готовы пойти на 80-процентные потери личного состава, чтобы захватить клочок земли, и стояли насмерть ради небольшой возвышенности, не имеющей никакого тактического значения. После того как небольшой передовой группе удавалось закрепиться на новой позиции, русские мастерски перебрасывали туда подкрепления и боеприпасы и начинали готовиться к дальнейшему продвижению вперед. Иногда перед наступающими солдатами на немецкие позиции или на минные поля шли в тесном строю шеренги штрафных батальонов или мирные жители, согнанные из окрестных сел и деревень. (О подобных жутких методах преодоления минных полей после войны советские генералы совершенно спокойно делились с военачальниками союзников. На Западе большинство людей просто не могло поверить в подобное.)
Массовая сдача в плен частей Красной армии, которой были отмечены начальные дни «Барбароссы», становилась все более редкой по мере того, как распространялись сведения об участи, ожидающей военнопленных, попавших к немцам. Одних расстреливали на месте, других оставляли умирать от голода и болезней. Все более ожесточенное сопротивление русской армии вынудило немцев пересмотреть свою тактику. Повсюду, где это только было возможно, более пожилые солдаты были отозваны с передовой и заменены молодыми, более сильными и крепкими солдатами, лучше приспособленными к тяготам фронта. Многие же советские солдаты — однако далеко не все — были привычны к суровым зимам. Обморожение считалось в Красной армии тяжелым проступком, и красноармейцы всеми силами старались избежать этого. Они выживали в условиях, в которых большинство немцев погибло бы. Но даже для русских воевать зимой было очень сложно, и порой противоборствующие стороны отчаянно сражались за разрушенные дома разоренной деревни, сознавая, что те, кому не удастся завладеть этим жалким кровом, к утру замерзнут. Открытая рана на морозе замерзала за пятнадцать минут, и раненые, остававшиеся на поле боя, вскоре умирали от переохлаждения. Медицинское обслуживание в Красной армии было на примитивном уровне. Большинство раненых могли рассчитывать только на глоток водки с морфием, стандартного русского средства при любых ранениях и контузиях.
Красная армия быстро приняла на вооружение пистолет-пулемет в качестве основного оружия пехоты. Автомат конструкции Федорова использовался в боях против белогвардейцев еще в 1919 году, а ППД-1934/38 — в сражениях против финнов в 1939 году. Во время Второй мировой войны Красная армия использовала это оружие в таких масштабах, каких не было ни в одной другой армии. Всего было изготовлено свыше 10 миллионов скорострельных пистолетов-пулеметов. Большой винтовочный патрон сделал бы оружие большим, тяжелым и дорогим, к тому же отдача при выстреле была бы очень сильной, поэтому в этих автоматах применялся пистолетный патрон. Такими патронами снаряжались большие круглые магазины. Пистолет-пулемет не был предназначен для поражения врага на большом расстоянии, но он великолепно подходил для ближнего боя, а именно это является основной тактикой пехоты современных армий.
Автоматические пистолеты-пулеметы как нельзя лучше подходили полуобученным людям, которым пришлось вступить в бой зимой 1941 года. Их производство не требовало сложного оборудования, необходимого для изготовления другого стрелкового оружия. Основные детали изготовлялись прессовкой и штамповкой: всего в автомате ППШ их было 83. Как только установился снежный покров, переняв у финнов тактику, которую те так успешно использовали против русских, тепло одетые красноармейцы в белых маскхалатах стали налетать из ночного тумана на лыжах, поливая автоматным огнем ошеломленных немцев.
Кроме того, в русской пехоте было очень много снайперов. Их набирали из числа охотников и членов заводских стрелковых клубов. В снайперы брали также и женщин; впрочем, женщины также летали на боевых самолетах и выполняли практически все военные обязанности. Меткие стрелки становились русскими героями. Фотографии снайперов печатались в газетах вместе с данными об их победах — так сейчас чествуют результативных футбольных форвардов. Медали и ордена раздавались в большом количестве. «Если вы встретили русского солдата, на левой стороне груди которого нет никаких наград, — писал американский военный журналист Уолтер Керр, — можете быть уверены, что он еще не участвовал в боях». Для частей, отличившихся в сражениях, было возрождено звание «гвардейская». На торжественной церемонии, требовавшей, чтобы весь личный состав обнажал головы и преклонял колено, таким частям вручалось знамя с портретом Ленина. Солдаты гвардейских частей получали двойное жалованье, и иногда именно гвардейские части в первую очередь получали новое оружие.
Русские очень гордились своей артиллерией и даже организовывали для массового использования артиллерийские дивизионы и артиллерийские бригады. Однако их эффективность ограничивалась уровнем общего образования новобранцев. В царские времена простой народ в России был в основном неграмотным. К 1941 году процент грамотных кардинально изменился, однако образование, особенно в сельской местности, оставалось на низком уровне. Артиллерия Красной армии по своему уровню соответствовала той, что использовалась на Западном фронте в 1918 году, — это почти то же самое, что назвать ее очень плохой. В грядущих сражениях меньше 50 процентов потерь немецких войск, действовавших на Восточном фронте, приходилось на артиллерийский огонь, в то время как относительные потери от огня англо-американской артиллерии превышали 90 процентов.
В конце ноября генерал Франц Гальдер отметил в своем дневнике, что немецкие войска потеряли 743 112 человек убитыми, ранеными и пленными. Эта цифра (не учитывавшая больных) составляла 23,12 процента от общей численности. Таким образом, боевые возможности армии значительно снизились, поскольку основные потери несут те, кто находится на передовой, а не писари, конюхи и повара. По оценкам Гальдера, потери боевых возможностей пехотных частей были не меньше 50 процентов. За тот же период общая численность пополнения, прибывшего на Восточный фронт, была меньше 100 000 человек.
Браухич уже довольно долго страдал от постоянного стресса, вызванного непрерывно меняющимися установками Гитлера. Окружающие слышали, как он во сне вел с Гитлером споры, на которые у него не хватало духа, когда он виделся с фюрером наяву. Поэтому сердечный приступ, случившийся у Браухича, никого не удивил. В этот же день, 10 ноября, фельдмаршал Бок получил от Браухича секретное распоряжение, в котором предлагалось организовать из 3 500 000 русских военнопленных «специальные части». Они должны были сражаться на стороне немцев под предводительством русских командиров.
Бок — консервативный полководец старой закалки — был потрясен. Подобные отчаянные меры раскрывают в полной степени то, в какое затруднительное положение попали немцы.
Еще более тревожной была нехватка готовых к боевым действиям танков, однако этими данными
