портрет царя, восстановив по черепу его подлинный облик (рис. 136). Герасимов не поддерживал версию насильственной смерти царя. Впрочем, послушаем его самого:
Рис. 136. Реконструкция скульптурного портрета Ивана Грозного:
а) гипсовая отливка смонтированного скелета Ивана Грозного;
б) процесс реконструкции;
в) процесс реконструкции;
г) окончательный результат реконструкции
«23 апреля 1963 года специальная комиссия Министерства культуры СССР под председательством профессора А.П. Смирнова вскрыла гробницу царя Ивана IV в целях проведения исторического исследования.
Царь был погребен в белокаменном саркофаге. Вытянутый костяк лежал на спине. Череп его слегка был повернут влево. Правая рука сильно согнута в локте так, что кисть ее соприкасалась с подбородком. Левая рука согнута в локте под прямым углом так, что предплечье и кисть лежали поперек груди. Сохранность скелета хорошая, но основание черепа и правая височная кость совершенно разрушены, кости черепа очень хрупкие. На лице кое-где сохранились отдельные волоски бровей, усов, бороды. Скелет был перекрыт обрывками истлевшей монашеской одежды. На голове, закрывая лицо, лежали остатки клобука и венец с вышитой молитвой. На груди — вышивка с изображением распятия, Голгофы и других обычных деталей. В головах, с левой стороны, стоял синего стекла кубок, расписанный желтой краской. <…>
Царь был высок, не ниже 179 сантиметров, очень тренирован, силен в молодости, но к концу жизни сильно пополнел и, вероятно, весил более 95 килограммов.
В результате нарушения обмена веществ у него возникло раннее окостенение хрящей, в ряде случаев связок и множественное образование остеофитов на всех костях скелета. На всех суставах длинных костей можно видеть следы воспалительного процесса — полиартрита. Все хрящи грудины, гортани окостенели и хорошо сохранились. Весь этот комплекс свидетельствует о том, что Иван IV страдал постоянными болевыми ощущениями, и, вероятно, очень сильными. Это привело его к осторожному, бережливому отношению к себе. Он, видимо, предпочитал сидеть в кресле с высокой, прямой спинкой, прямо прижавшись к ней. Нам известно, что его нередко из одного покоя в другой переносили в кресле. Такое заведомое ограничение движений в конце концов привело к еще большей утрате подвижности. < …>
Из патологических изменений в скелете можно отметить значительную торзию позвонков грудного пояса. На всем скелете наблюдается окостенение хрящей, связок, очевидно, это связано с явлением артроза. Вероятно, царь страдал полиартритом, так как на всем скелете отчетливо видны следы деформирующего спондилеза. Итак, совершенно очевидно, что Иван Грозный страдал резким нарушением обмена веществ, возникшим вследствие его образа жизни. Полное отсутствие режима, невоздержание в еде и алкоголе — вот основные причины его недуга, ранней старости и смерти. Вероятнее, что он погиб не в результате злой воли современников, а от собственного недуга. Присутствие ртути в организме следует объяснить тем, что царь пользовался ртутными мазями, ища облегчения от боли в суставах».
Несмотря на скепсис современных ученых отравление царя для его современников не являлось тайной. Об этом в один голос свидетельствуют и отечественные, и иностранные авторы. В.Н. Татищев приводит в своей «Истории Российской» факты из утраченной ныне, к сожалению, летописи, созданной в окружении патриарха Иова: здесь прямо говорится об отравлении царя Ивана. В «Записках» Станислава Жолкевского называется и главный заказчик — Борис Годунов: «Он лишил жизни Иоанна, подкупив английского врача, который царя Иоанна лечил…». Приведенный фрагмент, кстати, в свое время привлек внимание А.П. Чехова, выписавшего его при сборе материалов для диссертации «Врачебное дело в России». Другие авторы называют иных лиц, заинтересованных в скорейшем устранении царя. Удивляться этому, разумеется, не приходится, ибо к концу царствования у Ивана Грозного врагов было во много раз больше, чем при восхождении на престол.
Джером Горсей, прибывший в очередной раз в Москву с посольством, постоянно находился в Кремле и был вхож в царские покои. Англичанин стал свидетелем последних дней, часов и даже минут жизни Ивана Грозного. Однажды царь даже пригласил его посмотреть «тайную тайных» — свою сокровищницу, где самолично демонстрировал наиболее интересные драгоценные камни и рассказывал об их таинственной силе (рассказ царя дословно записан в дневник любознательного англичанина).
И царь, и его приближенные предчувствовали, что смерть не за горами. О том же свидетельствовали и ноосферные явления. В летописи про то сказано так: «В ту же зиму (1584 года) явилось знамение на небесах в Москве: меж церковью Благовещения и колокольней Ивана Великого явился крест на небесах да звезда с хвостом. Ближние люди возвестили царю Ивану о том знамении, царь же Иван, выйдя на Красное крыльцо и посмотрев на то знамение, сказал окружающим: „Сие знамение ко смерти моей“». Понятно, что хвостатая звезда — комета, которая, впрочем, добра никогда не сулила. Но огненный крест — предупреждающий знак ноосферы….
Когда в феврале у царя Ивана появились первые признаки опасного недомогания, в далекую Лапландию были срочно отправлены гонцы с заданием — немедленно доставить в столицу самых лучших колдунов и шаманов: они должны были остановить развитие болезни и излечить царя от смертельного недуга. Но когда знаменитых саамских целителей по санному пути наконец привезли в Москву, они отказались лечить царя. «Он скоро умрет. Мы помочь бессильны», — сказали лопари-шаманы и назвали точную дату смерти — вечером 18 марта (от царя, естественно, этот безжалостный приговор утаили). Так и случилось — шаманы слов на ветер никогда не бросали.
Джером описывает последний день царя по часам и минутам. Около третьего часа пополудни самодержец отправился в баню. По дороге в мыльню распевал свои любимые стихиры. В покои вернулся около семи — довольный и распаренный. Последние дни царь самостоятельно почти не передвигался — его носили на руках приближенные. Так и в тот роковой вечер: Ивана посадили на постель, и он велел принести шахматы, до которых был большой охотник, решив сыграть перед сном партию-другую с очередным фаворитом — Родионом Биркиным, молодым рязанским дворянином, отправленным после смерти царя послом в Грузию. В некотором отдалении по рангам расположилась свита. Первым стоял Борис Годунов. Джером Горсей находился тут же и описал дальнейшее с кинематографической точностью:
«Царь был одет в распахнутый халат, полотняную рубаху и чулки; он вдруг ослабел и повалился навзничь. Произошло большое замешательство и крик, одни посылали за водкой, другие — в аптеку за ноготковой и розовой водой, а также за его духовником и лекарями. Тем временем он был удушен и окоченел. [Данная фраза переведена в строгой точности с оригиналом: именно она дала основание некоторым историкам предполагать, что в суматохе Иван Грозный был удушен подушкой. — В.Д]. Некоторая надежда была подана, чтобы остановить панику. Упомянутые Богдан Бельский и Борис Федорович [Годунов], который по завещанию царя был первым из четырех бояр и как брат царицы, жены теперешнего царя Федора Ивановича, вышли на крыльцо в сопровождении своих родственников и приближенных, их вдруг появилось такое великое множество, что было странно это видеть. Приказали начальникам стражи и стрельцам зорко охранять ворота дворца, держа наготове оружие, и зажечь фитили. Ворота Кремля закрылись и хорошо охранялись. Я, со своей стороны, предложил людей, военные припасы в распоряжение князя-правителя. Он принял меня в число своих близких и слуг, прошел мимо, ласково взглянув, и сказал: „Будь верен мне и ничего не бойся“.
Митрополиты, епископы и другая знать стекались в Кремль, отмечая как бы дату своего освобождения. Это были те, кто первыми на святом писании и на кресте хотели принять присягу и поклясться в верности новому царю, Федору Ивановичу. Удивительно много успели сделать за шесть или
