Глава 16
Правильный Путь никогда не заканчивается.
Все ли из нас понимают это?
Я не хочу быть Спасателем.
Сначала меня такая участь забавляла, потом прельщала, даже гордился: ну как же МЧС-овец планетарного масштаба, Избранный.
В процессе путешествия постепенно начал осознавать — не хочу.
Сейчас осознаю это с особой остротой. И прошлой-то жизни меня не тянуло к оседлой жизни. Сами подумайте, что я имел на старте: перспективо-ёмкая Москва, правильные друзья и круг общения, известные в определённых кругах родители и их обширные связи — да у меня с рождения имелись все нужные ходы и верные рычаги, позволяющие начать успешную жизнь не самого последнего столичного обывателя!
Засел бы Федя в какой-нибудь именитой сырьевой корпорации, для начала в должности трейдера, с окладом в тройку тысяч баксов и бонусами в полтора десятка таковых, торговал бы 'газиками' на Европу, катался бы в престижные и бестолковые командировки за счёт фирмы. Дальше больше, вот я уже и начальник отдела, а потом и дивизиона — там размеры валящегося бабла уже и счесть трудно. Оброс бы привилегированными акциями, став значимым миноритарием, ударился бы скупать недвижимость на Родине и подальше, с перспективой превращения в нормального такого рантье…
Дальше по накатанной. Женитьба на американке, глупой, но симпатичной — ведь именно такие результаты восприятия нужного даёт правильный аутотренинг, девки с кислой рожей и занудными богатыми родаками, потом неизбежный переезд в США. И погнали…
Непременная ежедневная писанина в русских социальных сетях на русском же языке и бывшим соотечественникам адресованная: на все актуальные темы, чё уж услышу. В основном, напишется изобличающе-политическое: как же хреново всем тем, кто остался там, в тухлой Рашке, и как рьяно я зашибисею тут, в Великой Пиндосии или Британии. А уж детям моим какая лафа будет…
Обратиться полностью будет невозможно, это правда. Не писать каждый день по-русски не получится, душа просит, не смогу без этого, хотя публично в том и не признаюсь. Да и дети вышли несколько не те, о коих мечталось — роботизированная жеванина, очень адаптированная, но без знакомого с детских дворовых игр бесёнка в глазках…
Родня иноземная — редкостная сволочь и свинина, ни хрена им не надо, ничего их не интересует, тот же социальный планктон, что и ранее. Власть на поверку ничуть не белее старой, давно привычной. А степень осознания собственной мизерной социальной и культурной валентности странному обществу себялюбов стремится к абсолютному максимуму с истерикой в конце. Порой взвыть хочется.
Однако, всё идёт по плану — ты ж влился, ура!
Волноваться не о чём, не ты сам, так твои дети научаться менять мир в соответствии с растущим объёмом своего желудка. 'Потребляя — изменяй!'. И вот уже у тебя появляется потрясающая трудоспособность, определённая устоявшейся привычкой жрать всё больше и больше. Отпрыски пойдут ещё дальше, они уже научаются не просто отращивать защёчные мешки, но и массировать их складками планету так, что весь мировой ништяк течет прямо в пасть — к тебе.
Всё это называется страшно — 'Успешность'.
Идиотическое слово вбивали меня с первых классов элитной школы, с первых олимпиад и первых же ученических докладов. Успешность давай!
Мне почему-то такая перспектива никогда не нравилась. Скучна эта 'успешность', нечего будет сказать самому себе в самый последний миг, натягивая на глаза гробовую крышку. Ну, жрал… Ну, пузо трескалось… Больше биологической нормы не смог, облом.
И это всё?
Наверное, я когда-то понял, что есть всего два статуса, за которые стоит биться по-серьёзному: статус 'реально жрущих всё новое' и статус 'реально открывающих новое'. Первых даже в рамках 'золотого миллиарда' весьма и весьма немного, всего-то с десяток тысяч, вы их видели в мечтательном авантюрном кино 'Казино Ройяль' — они рубеж познали и на нём стоят мёртво, никому не отдадут. Жизнь в борьбе провели.
Безбашенных путешественников и авантюристов примерно столько же, никак не больше. Они тоже познали и познают.
Ипостаси чем-то похожи, кстати.
Есть и вообще уникальные случаи, когда две эти сущности сливаются воедино — лично знаю одного такого человека, миллионера-авантюриста. Но это столь редкий случай, что Федя на такие вероятности не претендует.
Не подумайте, я не агитирую, меня ни капли не интересует, что лично вы выбрали, к чему тяготеете и подо что подводите базу. Только про себя.
Вышло так, что к окончанию высшей школы я уже выбрал способ жизни. Не буду рассказывать и перечислять постулаты, описывать, как я к этому шёл, что терял, где побывал, что там видел и что испытал.
Достаточно одной поверки — меня тоже выбрали.
Курирующие Проект Писатели.
А почему? Да потому, что эта моя Оценка собственного предназначения оказалась верной. Правильная Оценка. Может быть, самая главная в моей короткой жизни. Нет, я, конечно же, такое доверие свыше оценил и объективно с ней согласен. Вот только Путь, после высокой Оценки нарисованный мне в виде дорожной карты, меня никак не устраивает. Ошиблись вы немного, Писатели, подождать бы вам нужно было, пока Федя устанет в пути, постареет, обзаведётся тёплым клетчатым пледом, обрюзгшим догом и дюжиной высокоэнергичных внуков, украденными ножницами отрезающих тяжёлые кисти — прям с фиолетовых штор темного кабинета, выдержанного в викторианском стиле…
А он ещё не устал, и образ жизни менять не намерен.
Вот как после всего этого мне сидеть сиднем в каком-то замшелом замке, обрастая жирком — в амплуа тривиального Главснабженца? И ещё: мне почему-то кажется, что Писатели несколько умней, чем это представляется поначалу. Не вложили ли они в сам термин 'Спасатель' более широкие задачи и достаточно многослойные смыслы?
Как знать.
В местечке, на карте отныне обозначенном, как 'Балаклава' — за характерное сходство миниатюрной бухты с крымским природным чудом, мы задержались на три дня, виной чему оказалась неукротимая природная стихия — ураган налетел. Как в песне: — Какой большой ветер напал на наш остров… Когда крепчающие шквальные порывы начали мотать вершинки сосен, закрепившихся на краю 'сторожевых' скал бухты, мы с Маурером прогулялись к океану, чтобы посмотреть на обстановку. И там шкипер, стоя с непокрытой головой на огромном камне, под которым разбивалась в мелкую пену вздыбившаяся вода, классически послюнил палец и поднял его к верху.
— Хороший океанский шторм идёт, от десяти до одиннадцати баллов!! — с чувством глубокого удовлетворения прокричал он.
Это был приговор нашим планам.
Хотя шторм, как выяснилось, оказался несколько послабее, чем предсказывал Ули Маурер. Что вполне простительно морскому волку, если он настоящий романтик.
Стихия впечатляла.
Даже в нашей тихой бухте стоячая волна поднимала и опускала 'Клевер' так, что нам пришлось закрепить швартовы заново, кинув один конец за широкий кедровый ствол. Птицы забились в щели и гнёзда, рыба ушла в глубины, впрочем, не вся, пара 'местных' косяков привычно забилась в бухту, не одним нам пригодилась тихая заводь.
Дни провели в праздности, обживая избу и местность вокруг.
В первый же день выстроили баньку, используя стволы упавших деревьев. Живые не трогали, лес
