добиться обеспеченной жизни». Бош не был партийным активистом, но все же
симпатизировал autenticos и их левоцентристской социальной платформе. Однако при
этом он дал понять коллегам-бизнесменам, что считает себя одним из них и что как
министр финансов будет проводить политику благоприятствования бизнесу.
Бош переехал в кабинет на седьмом этаже здания министерства финансов в центре
Гаваны 9 января 1950 года – ко всеобщему ликованию. На церемонии вступления в
должность было столько друзей, родственников, деловых партнеров, что народ толпился
даже в коридорах министерства. Бош прибыл в сопровождении своего
двадцатичетырехлетнего сына Хорхе, мэра Сантьяго Луиса Касеро и двоюродного брата
жены Эмилито Бакарди, семейной знаменитости и ветерана войн прошлого века.
«Полковнику» Бакарди уже сравнялось семьдесят три года, он был совершенно седым и
несколько сдал в последнее время, но по-прежнему радовался любому поводу поведать о
своих приключениях на войне за независимость – даже на чужом празднике. «Я был
адъютантом Масео и участвовал в броске на запад вместе с ним», - напомнил полковник
толпе гостей Боша и лишь потом добавил, что «счастлив видеть Боша на столь почетной
должности».
То, с какой неохотой Бош принял назначение, впоследствии оказалось его
козырной картой. Бош уже стал состоятельным человеком, он вполне мог позволить себе
отказаться от жалованья министра (595 долларов в месяц) – как и от служебной машины, -
тем самым ясно показав, что не торгует своими услугами. Поскольку он заступил на
должность, не имея ни неоплаченных политических долгов, ни политических амбиций, то
имел возможность игнорировать требования о покровительстве, которые стали настоящим
бедствием других министерств. Бош искренне стремился как можно скорее вернуться в
Сантьяго, к своим обязанностям в «Бакарди», поэтому у него были все основания
провести реформы в министерстве финансов в самые сжатые сроки. «Я работающий
бизнесмен и предпочитаю делать, а не говорить», - твердил он. Целей у него было три:
обеспечить финансирование запланированной Прио программы по борьбе с безработицей,
которая стоила двести миллионов долларов, избавиться от дефицита бюджета и положить
конец коррупции в своем министерстве.
Руководство банка «Уорлд» в Вашингтоне, для которых назначение Боша стало
гарантией платежеспособности, в считанные недели одобрили кредиты на программу по
борьбе с безработицей. Однако решить остальные задачи оказалось не так легко. Как
отмечал впоследствии один газетный обозреватель, «уклонение от уплаты налогов было
вторым по популярности видом спорта на Кубе после ночного бейсбола» - ведь кубинские
бизнесмены постоянно сталкивались с продажными инспекторами и привыкли
пренебрегать своими обязательствами. «Платить будут все, - настаивал Бош, - без
исключений и льгот». В день вступления на должность Бош объявил сборщикам налогов,
что будет пристально следить за их работой, и потряс своих подчиненных тем, что сам
работал по восемнадцать-девятнадцать часов в день. Прошло три месяца, и налоги стали
поступать в неслыханных доселе количествах – по миллиону долларов в день, так что
министерство финансов поставило себе задачу к концу финансового года добиться
профицита бюджета в шесть миллионов долларов. Предыдущий год закончился с
дефицитом в восемнадцать миллионов долларов. Прио был в восторге и с радостью
признал, что даже кое-кто из его родственников, оказывается, недоплачивал налоги.
Однако Бошу становилось все труднее и труднее. Привычка пользоваться
правительственными деньгами в политических целях на Кубе глубоко укоренилась,
начало ей положили еще испанские колониальные власти, и вскоре реформаторские
планы Боша столкнулись с яростным противодействием кубинских политиков.
Конгрессмены постоянно вызывали его на заседания всевозможных комиссий по
