они вцепились друг в друга как безумные. В гуще событий Крис, судя по всему, попал лапой в лужу горячего чая. Я услышала отчаянный вой, перекрывший даже визг тетушки Марии. Зато у мамы под покровом воспитанности, оказывается, таятся здоровые инстинкты. Она скользнула спиной по стене и распахнула дверь в переднюю, чтобы Крис мог туда выбежать.
Громко хлопнула боковая калитка. Я отпрянула от окна и заглянула за угол кухни, рядом с угольным погребом. Это Элейн промаршировала по боковой дорожке и ворвалась в заднюю дверь. «Ой-ой», — подумала я. Едва она скрылась внутри, я выскочила через калитку на улицу. Надо было открыть парадную дверь и выпустить Криса. Я решила — позвоню-ка в дверь, и кто-нибудь подойдет, увидит меня и отопрет.
Но когда я подбежала к парадной двери, мама уже открыла ее. Крис проскочил рядом с мамой и пулей вылетел на улицу. В пылу схватки голова у него застряла в огромной мешковатой штанине голубых багдадов. Багдады были все в дырах, но Крис из-за них ничего толком не видел. Когда он проскочил мимо, в прорехе мелькнул один бешеный вытаращенный волчий глаз. Мама высунулась в дверь и увидела меня.
— Мидж, помоги ему! — крикнула она громче доносившегося из дома гвалта. — Сними с него эти панталоны!
Мимо нее на улицу повалили миссис Ктототам. Адель Тейлор размахивала зонтиком, у Коринны Уэст была клюшка для гольфа, а Бенита Уоллинс бестолково пыхтела у них за спинами, грозя Крису пустым полиэтиленовым мешком. Я кинулась по улице за Крисом и на бегу заметила, как дернулась кружевная занавеска на окне мисс Фелпс.
Он скакал на трех лапах, пытаясь передней стряхнуть багдады. Три свободные лапы постоянно спотыкались об остальные багдады. Крис то и дело останавливался и свирепо крутился на месте, пытаясь выдраться из голубых лохмотьев. Хвост и спина все взъерошились от злости. И все равно он бежал в два раза быстрее, чем я.
— Стой! Подожди! Я их с тебя сниму!
Наверно, он так разъярился, что не слышал меня. У самого конца улицы вторая передняя лапа сильно наступила на волочащуюся голубую тряпку, и Крис чуть не рухнул носом вниз. Зато резинка на поясе соскользнула ближе к шее. Я увидела, как из-под багдадов выскочили уши. Крис помчался галопом вдоль моря, а багдады развевались у него на шее, словно дурацкий голубой воротник.
Я побежала вдоль моря за Крисом. Из домов валили люди — кричали, махали, глазели. За эти полчаса я увидела больше жителей Кренбери, чем за все время со дня приезда. Почти все они были женщины, но попадались и старики, и двое-трое еще не старых мужчин в болотных сапогах. Крис шарахнулся от них и бросился на пляж, где опять начался отлив. Я видела, как он все удаляется и удаляется — безумный силуэт на фоне моря, — как он скачет, спотыкается, вертится на месте и останавливается, чтобы потереться шеей о камни. Пробежав до половины бухты, он все-таки сумел стряхнуть багдады. Они полетели в море и качались там на волнах прибоя — туда-сюда, туда-сюда. После этого Крис помчался во всю прыть — будто борзая, то складываясь пополам, то вытягиваясь. Он исчез вдали задолго до того, как я добежала до багдадов. За ним гнались всего несколько человек — но и те, обогнав меня, махнули рукой и разошлись по домам.
Я посмотрела на разодранные голубые панталоны, болтавшиеся на волнах, и решила забрать их домой как реликвию — на память о Крисовом мятеже. Наверное, он так поступил, поскольку ему было нечего терять. А еще он, наверное, рассчитывал — может, мама его узнает. Даже думать не хочу, каково ему теперь, ведь мама его не узнала. Еще ему, чтобы попасть в лес, надо было перебежать шоссе и железную дорогу. Надеюсь, он смотрел, куда бежит.
Зато знал бы Крис, какой учинил переполох! У тетушки Марии приключился нервный припадок, и толпа миссис Ктототам любовно уложила ее в постельку. Остальные нагрянули к нам удостовериться, что она жива и здорова, а Эстер Бейли отвела Зою Грин домой. До этого Зоя Грин сидела и смотрела в стену и все повторяла: «Ва-ва-вовда-яние, вот фто это такое!» Остальные миссис Ктототам голосили: «Огромный, страшный пес! Ужасное потрясение для твоей тетушки!» Меня подмывало сказать, что тетушка Мария получила по заслугам, но я не решилась.
Элейн марширует по дому и выкрикивает приказы. У нас побывал врач. Он зомби вроде тех, с поезда, тихий, серый, в полосатом костюме. Только что вызвали викария. Это брат Филлис Уэст, холостяк. По- моему, он как раз не зомби, но все равно ничего не понимает.
Мы с мамой носимся туда-сюда, хлопочем вокруг тетушки Марии, подчиняемся приказам Элейн, прибираем в доме и наливаем еще полсотни чашек чаю для всех на свете. Пока я ползала в столовой с тряпкой и ведром и отмывала заварку, которую Крис опрокинул на ковер, пришел доктор-зомби и поговорил со мной. Для разговора он присел на корточки, чтобы не смотреть на меня сверху вниз. Это мягкий и чуткий зомби.
— Расскажи мне, — попросил он. — Ты же все видела. Это действительно была собака?
Я посмотрела на свои руки — коричневые и блестящие от чая.
— Собака ей не померещилась, если вы об этом, — сказала я. — Была. Вроде немецкой овчарки.
— Спасибо, — сказал он. — Я вижу, у тебя очень много дел, но, если можно, сбегай в аптеку вот с этим рецептом. Пока она не закрылась, хорошо?
Тогда я вытерла чайные руки и взяла рецепт. Сначала я на него посмотрела. Врача зовут доктор Бейли. Это было напечатано, а все остальное накарябано врачебным почерком, и я ни слова не разобрала. Аптекаря зовут А. С. Тейлор. Так написано на пузырьке с лекарством. Наверное, это зомби Адели Тейлор. Он кожа да кости и три волосины. И откуда-то уже все знал.
— Кошмарная история, — сказал он. — Ей нужно успокоительное, да? Не задержу и двух минут.
И ушел в свою норку под вывеской «Рецептурный отдел», улыбаясь и напевая себе под нос какой-то занудный мотивчик. Вот интересно, известно ли ему, что его жена наступила в торт?
Ждать было долго и скучно. По-моему, мистер зомби Тейлор звонил кому-то по телефону, пока отсчитывал таблетки. Поэтому я отошла к двери и постаралась все обдумать.
Снаружи уже стемнело, но я заметила, как мимо промелькнула наша старая машина. Только на миг — но теперь-то я узнаю ее где угодно, это точно. Я глядела ей вслед и думала — ну и дура же я. Ясно же, что надо делать. Тут мистер Тейлор крикнул, мол, таблетки готовы. Я поплелась домой, злясь на саму себя. Я же горжусь своей находчивостью, а с тех пор, как мы приехали в Кренбери, перегрузила всю настоящую, серьезную умственную работу на Криса. Наверное, все потому, что он на год меня старше. Но я не всегда такая. А здесь, по-моему, все убеждены, будто находчивость и сообразительность — не женское дело и вообще как-то некрасиво. Клянусь с этой минуты думать своей головой.
Ночью Крис домой не приходил. Похоже, ему хватило того, что было днем. Когда придет, будет, наверное, жутко голодный.
Когда мы ложились спать, я оставила окно в его комнате открытым. Мама мгновенно заснула с Лавинией, обернутой вокруг шеи, примерно как тетушка Мария носит свою дохлую лису. Я тайком встала и пошла в комнату Криса. Призраков я больше не боюсь. Забралась в постель Криса и заснула там. Решила, если мама спросит, скажу — а кровать Криса теперь пустая и нам ни к чему тесниться. Но она утром даже ничего не спросила. По-моему, она потихоньку забывает, что на свете есть Крис.
Мне опять приснился тот сон. Я вспомнила: Крис говорил, что призрак насылает сны. Перечитала свои записи. Было так же страшно, как в тот раз, только еще реальнее. Я прямо чувствовала, как давят на меня глинистые комья земли, стоит пошевелиться. Я пыталась уговорить себя, будто я — Крис и сплю в холодном лесу под гоблинскими деревьями. При этом мне было почему-то очевидно, что надо мной растут другие деревья, легче и раскидистее. И на свободу я пробивалась еще отчаяннее, чем в тот раз.
Потом я словно выскочила наружу и села; комната была залита неярким светом. С меня струился пот. Призрак стоял и смотрел на меня — задумчиво оглаживая пальцами подбородок. Сущее огородное пугало. На нем был длинный зеленый плащ, который выглядел так, словно провисел в поле целый год. Было видно, что на него налипла трава, грязь и коровий навоз. И вообще призрак даже лицом похож на резную репу — из таких пугалам и делают головы. Когда он увидел, что я проснулась, одна из клоунских бровей скользнула
