Хайди Джулавиц
Жениться на той, кто первой успеет
Джун, младшая сестра Виолет, не стала надевать нижнюю юбку под свое платье из тонкого шелка. Удивительная панорама хребта Савут может лишь на короткое время отвлечь от освобожденных форм ее тела под тонкой тканью персикового цвета, по которым видно, что она решила не надевать и белье.
За несколько дней до этого Виолет просматривала карты в архиве муниципалитета в Лоуэр–Стэнли[1] Виолет изучает психологию и придерживается экспериментального метода под названием «языковая терапия» (Ее первую курсовую работу, «Лечение хронической депрессии с помощью позитивного использования слов» приняли для публикации в интернетовском журнале под названием «На взводе!»). Поэтому ей не очень хочется венчаться в таком месте, как Лоуэр–Стэнли. Она надеялась, что внимательное изучение карт местности приведет к тому, что усадьба «Скалистые горы» на самом деле окажется частью близлежащего города Даймонд–Хайтс[2]
Пока Виолет с волнением всматривалась в нескончаемые километры на старой бумаге, Луис, ее будущий муж, развлекал себя с помощью грязноватой коричневой папки под названием «Геодезисты». После смерти обоих родителей Луис управляет семейным бизнесом — фотолабораторией «Братья Крупник», расположенной в Нижнем Ист–сайде на Манхэттэне[3] В отличие от своей невесты, он считает, что слово «нижний» относится лишь к высоте фундамента, на котором покоится этот остров стали и стремлений.
В папке «Геодезисты» он обнаружил фотографии рабочих–геодезистов, сделанные в тридцатые годы. Все они похожи одна на другую, кроме одной — странным образом попавшего сюда снимка молодоженов на крыльце, очень напоминающем крыльцо усадьбы «Скалистые горы». Действительно, на обратной стороне написано «Я понял это в тот самый момент, когда увидел ее. Стэн и Рода, усадьба «Скалистые горы», 5/09/33)».
Луис подумал о том, как это Стэн мог быть так уверен, и решил, что он был самоуверенным придурком без воображения. И все же ему показалось, что эта фотография, так не к месту оказавшаяся среди обветренных лиц землекопов, была знаком ему, Луису Крупнику — Сироте, Пессимисту, Подсматривателю и Лгуну.
Он сунул фотографию в карман своей куртки.
Пока огонь потрескивает, а утренний свет все сильнее проникает в окна, Джун аккуратно разрезает голубые конверты на аккуратные полоски и складывает их обратно в коробку.
Луис принадлежал к числу тех мужчин, у которых один из ящиков в шкафу наполнен футболками с названиями женских журналов мод. Поначалу Виолет приняла все это за проявление женского компонента в подсознании Луиса. Потом она обнаружила за этими футболками, на которые предпочитала не смотреть, чтобы не портить себе настроения, зловещий подтекст. Невинно–односложное «Вог» или «Семнадцать» на самом деле должно было обозначать «(Я спал с девушкой, которая работает в журнале) «Вог»» или «(Я спал с девушкой, которая работает в журнале) «Семнадцать».» И он действительно с ними спал. Обычно это мало ее трогало, кроме тех моментов, когда он в нее входил, и казалось, что только лишь мертвая хватка тисков могла заставить его кончить.
Это все из?за этих девушек — думала она. Из?за них его член превратился в пресыщенный, натруженный кусок плоти, бесчувственный, как пальцы плотника. Она представляла себе, как берет в руки кусок пемзы и, подобно тому, как педикюрщица удаляет с ее пятки толстую грубую кожу, полирует его, и куски плоти летят в раковину, а член Луиса становится грубым и новым и принадлежащим только ей.
Первое свидание Луиса с Виолет закончилось хорошо: они неистово целовались в кустах небольшого парка на берегу Гудзона. Но самое начало их свидания вовсе не предвещало ничего хорошего. Разговаривать с Виолеттой было все равно, что разговаривать со знатоком вин: она находила возвышенные и невероятные достоинства в самых обычных вещах. Выбранный им ресторан был, как она сказала, «клерикальным, но величественным», суп с овощами — «благоуханным и ленивым», голубая рубашка Луиса — «освежающе беззаботной». Поначалу ее безжалостное чириканье было тошнотворным. Самым большим достоинством ресторана, на самом деле, было то, что его владелец давно пообещал Луису бесплатный обед, суп наверняка был приготовлен из концентратов, а рубашка была краденой.
Однако после нескольких графинчиков дешевого («разогревающего», «расширяющего») кьянти Виолет в своем пушистом свитере стала совершенно неотразимой. К двум часам ночи они уже валялись на увядшей траве в парке. Позже Виолет будет настаивать на том, что это ее «позитивные речи» заставили Луиса изменить свое мнение о ней, тогда как он сам будет упрямо твердить, что это все был лишь пьяный треп.
Нортон Блэк, конюх усадьбы «Скалистые горы», привык выносить атаки глупости ее постояльцев. Выбираясь из канавы, куда его только что сбросила испугавшаяся лошадь, он думает «Чертова свадьба каждые выходные. Все эти слабаки думают, что они тут первопроходцы».
Он стряхивает грязь со своих джинсов и швыряет мяч обратно Сраному Футболисту, попав ему прямо в солнечное сплетение.
— Извините, пожалуйста, — выдавливает из себя задыхающийся Сраный Футболист, но руку Нортону не протягивает из страха, что тот может ее оторвать.
Нортон не дает ему чести ответа. Он щелкает костяшками пальцев и идет за лошадью. По правде говоря, он вовсе не злится на этого тощего богатея, или на его лошадь или на что?нибудь еще. Жизнь Нортона Блэка никогда не была особенно хороша, и нет никаких оснований для того, чтобы сегодня она вдруг стала другой.
Бабушка Роза, как большинство женщин ее поколения, верила в предзнаменования и строила свою жизнь на своем сомнительном толковании «знаков». Например, однажды утром, когда Розу разбудила белка, шумно возившаяся с костью в медном дождевом желобе над самым окном ее спальни, она знала наверняка, что ей пришло время обрезать длинные рыжие волосы. Подобным образом, в тот момент, когда она встретила Джо Шайдеггера, она поняла, что он станет ее мужем. Неважно, что его запах был чужим и
