из которого уезжают и куда приезжают, это постоянно теряемый и вновь обретаемый Рай. Зачем рисковать и уезжать из него, хотя бы и ненадолго?
Пока Эмили еще не избрала затворничество за щеколдой садовой калитки, она и ее сестра вели жизнь незамужних женщин в доме своего отца. Оживление молодежных сборищ и прогулок в лесу осталось в прошлом, большинство их подруг были уже замужем. Студенты колледжа, их ровесники, получили дипломы и разъехались. Но деловитый город за забором усадьбы еще некоторое время притязал на участие в его жизни старшей дочери Эдварда Дикинсона. В 1851 г. мать Эмили входила в комитет выставки масла и сыра, в 1855 г. Винни участвовала в работе комитета выставки искусств и ремесел, в 1856 г. Остин судил бега пароконных упряжек, а сама Эмили получила второй приз за испеченный ею хлеб и т. д.
Важным событием в истории Амхерста была постройка железной дороги, соединившей его в 1853 г. с Нью-Лондоном. Горизонты города сразу же расширились. Поезд привозил лекторов. В декабре 1856 г. Ральф Уолдо Эмерсон, приезжавший прочитать лекцию в Амхерстском колледже, провел ночь в доме Остина. «Это было как встретить Бога лицом к лицу»[172], - так прокомментировала это событие Сью, жена Остина. Поезд привозил газету «Спрингфилд Дейли Рипабликен», литературные журналы из Бостона и Нью-Йорка, книги для книжного магазина Адамса, для библиотеки колледжа, для всех Дикинсонов. Река книг несла жизнь для Эмили. Писатели были ее героями и героинями. Она писала в стихах, что их «освежающие умы» позволяют ей идти «через пустыни».
Если книги утоляли ее духовную жажду, то Амхерст с его повседневностью давал пищу ее насмешливому уму — как цирк, позволял чувствовать вкус жизни: «Зверинец для меня — Соседи и родня», — признавалась она в одном из писем. Она смаковала то, что видела, с явным удовольствием: «Не знаю большего восторга, чем лицезреть г-жу Свитсер, выкатывающуюся каждое утро из дома одетой в траур, чтобы, как я полагаю, напугать антихриста»[173]. Г-жа Свитсер была доброй соседкой Дикинсонов и отнюдь не вдовой — «трауром» Эмили называла ее темные одежды. А что касается цирка, то он приезжал в Амхерст каждое лето. «В пятницу я смаковала жизнь, — писала она в 1868 г. Элизабет Холланд. — Это был солидный ее кусок. Цирк прошествовал мимо нашего дома — у меня все еще красно в голове»[174]. Это далеко не единственный пассаж о цирке в ее письмах. Цирк подарил ей самую грандиозную из метафор:
И от всего этого — выставок, ярмарок, торжественных выпускных актов в колледже, кружка кройки и шитья, хождений в гости — Эмили Дикинсон отказалась, ограничив круг общения родными и несколькими самыми близкими друзьями семьи, посещавшими дом Дикинсонов, который она перестала покидать. Ради чего? По времени ее постепенное отстранение от жизни города, от общения с соседями совпало с началом интенсивного писания стихов. Это 1858 год — год ее двадцативосьмилетия (известно только пять стихотворений, написанных раньше этого года). Быть может, Эмили Дикинсон почувствовала, что ее душевных сил на все не хватит, что необходимо выбрать что-либо одно: жизнь среди людей или поэзию, и она выбрала последнюю. Есть и другая версия — более привлекательная для любителей романтических историй: любовная драма, заставившая поэтессу уйти в добровольное затворничество, как в монастырь.
Действительно, в 1855 г. она встретила человека, который произвел на нее огромное впечатление и которого она, возможно, полюбила. Это произошло в Филадельфии, где Эмили и Винни гостили после посещения отца в Вашингтоне в доме Лаймена и Марии Коулменов, с дочерью которых, Элизой, Эмили дружила в детстве, когда Л. Коулмен был директором Амхерстской академии для девочек в 1844–1846 гг. В Филадельфии Коулмены были прихожанами Пресвитерианской церкви на Арч-стрит, где пастором служил сорокалетний Чарлз Уодсворт, который произвел своими проповедями такое впечатление на Эмили, что она, вернувшись в Амхерст, написала ему пылкое письмо, положившее начало их многолетней переписке. К сожалению, от их переписки до нас дошла всего одна короткая записка Ч. Уодсворта. Еще нам известно, что он дважды посетил поэтессу в Амхерсте — в 1860 г. и летом 1880 г. В 1862 г. Ч. Уодсворт переехал с семьей в Сан-Франциско, но через восемь лет вернулся в Филадельфию, где и оставался до своей смерти, последовавшей 1 апреля 1882 г. И это все, что нам достоверно известно об отношениях одинокой поэтессы и обремененного семьей немолодого пастора. Эмили Дикинсон очень переживала смерть друга. 30 апреля 1882 г. она писала судье Отису Ф. Лорду: «Моя Филадельфия покинула Землю»[175]. И в конце того же года тому же адресату: «Мой Священник покинул Землю весной, но скорбь принесла свой холод. Времена года не делают ее теплее»[176] . Была ли это любовь? Вопрос остается открытым. Есть мнение, что Эмили Дикинсон искала у Чарлза Уодсворта духовного утешения — не более того.
Если это и так, то утешения искала она не столько у пастора, сколько у мудрого (так она, вероятно, считала) человека. Может быть, через Уодсвор-та-человека, а не священнослужителя, она надеялась приблизиться к церкви, от которой была отдалена? Во всяком случае такие парадоксы вполне в стиле Эмили Дикинсон. Случайно ли то, что следующий ее друг по переписке, как и Уодсворт, дважды посетивший ее в Амхерсте, также был пастором, хоть и унитарианским (что не мешало ему заниматься литературой и участвовать в Гражданской войне в чине полковника)? Речь идет о Томасе Уэнтворте Хиггинсоне.
В апреле 1862 г. Эмили Дикинсон, переборов природную застенчивость, написала письмо известному в Новой Англии литератору, постоянному автору влиятельного в интеллектуальных кругах журнала «Атлантик Мансли», Т.У. Хиггинсону. Так завязалась ставшая знаменитой переписка, продолжавшаяся 24 года — до смерти поэтессы. Поводом к написанию письма послужила статья Хиггинсона в журнале, обращенная к молодым литераторам и содержавшая ободряющий призыв присылать свои литературные опыты[177]. Эмили Дикинсон, опубликовавшая к этому времени три стихотворения (без подписи) в газете «Спрингфилд Дейли Рипабликен», еще не окончательно решила, стоит ли ей публиковаться. Возможно, посылая Хиггинсону четыре стихотворения с первым письмом, она рассчитывала на проверку себя печатанием в солидном журнале. Но это не главный мотив, заставивший ее написать незнакомому человеку. Ей нужен был понимающий ее собеседник, ей нужен был, наконец, наставник. Всю свою жизнь она искала руководства со стороны «учителя». В отрочестве им был для нее Бенджамин Франклин Ньютон. Возможно, и Чарлз Уодсворт показался ей идеалом учителя, когда она впервые услышала его в 1855 г. После 1862 г. таким учителем стал для нее Т. У. Хиггинсон, что очевидно из всех писем поэтессы к маститому литератору. Необходимость в наставнике и проводнике, который мог бы вести по кругам жизни, как Вергилий вел Данте по кругам ада, испытывают почти все слишком чувствительные и потому легко ранимые натуры. О том, что она нуждается в таком руководителе, Эмили Дикинсон с очаровательной прямотой написала Хиггинсону в августе 1862 г.: «В моей жизни не было монарха, сама же я не могу управлять собой, и когда я пытаюсь организовать себя — мои ничтожные силы взрываются и оставляют меня голой и обугленной»[178]. Итак, она искала и, как ей показалось, наконец-то нашла «учителя». Т.У. Хиггинсон, литератор старой школы, не вполне подходил для этой роли, но, искренне заинтересовавшись необычными, не укладывающимися в привычные рамки стихами странной женщины из Амхерста и ею самой, постепенно к этой роли приспособился, во всяком случае он прилагал усилия, чтобы ей соответствовать.
Томас Уэнтворт Хиггинсон был старше своей корреспондентки на семь лет — он родился в 1823 г. Окончил Гарвардский колледж (1841), получил докторскую степень в Гарвардской школе богословия и, женившись на своей кузине Мэри Элизабет Чаннинг, стал унитарианским пастором. Сначала он служил в Ньюберипорте (1847–1852), затем в Уорчестере (1852–1861). Литературные занятия Хиггинсона вполне мирно уживались с пасторским служением, даже в чем-то дополняли друг друга: ведь пастору необходим хороший слог, а литератору — твердая нравственная позиция. Но началась Гражданская война, и Хиггинсон без сожаления оставляет кафедру проповедника, чтобы стать воином. Он вступает в армию северян и
