Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах

Полны грохота вечной езды.
Язычницы в яркостных сарафанах,
В откормленных ягодах бус —
В парках культуры, на томных диванах,
Вонзают в плоды свой укус.
Грозой набухает великая стирка!
Не мало ли прачкам двух рук?
Полозьями ездит, как поезд, профыркав
По белой рубашке, утюг!
Не около водки, а около речки
Кондуктор и управдом,
Которых загаром бесчеловечным
Сравняло со взрытым песком.
Мужья, сыновья — все в разгаре, в разгоне,
В Сахаре огромных дней!
В разуплотненном вечернем доме
Убывает цепочка огней…
Ночь съедена белым полурассветом,
Работами над метро…
Врасплох и насильственно каждое лето
Все возрасты грабит восторг.
Купайся в дожде, бухгалтер усталый,
Стой с розой, милиционер!
Пока по столице ветвями усатый,
Полнобокий проходит зверь!
Потная подлость трамвайной давки,
Изуродованная страсть —
Прозрачны от первой встречной купавки,
Которую нищий продаст!

НЕУТОМИМОСТЬ

Пешеходы
В старых калошах,
Нарсудящиеся,
Заботливо
Покупающие вещи,
Угрюмые
В ожиданье трамвая,
Сутулые
От ветра —
Я люблю, люди, в вас
Неутомимость гномов,
Долбящих молотом
Недра!
Сколько дождливых прохожих!
Как спины,
Беспросветные лица!
Редкой радостью
Рыжая прядь волос
Запомнится!
Дар улицы.
Вспыхнет искра трамвайная
Синим узлом,
Рядом сосед осипший
Объяснит темный путь за заставу,
Мирно дохнув
Винищем!
Все! Каждые!
Теплые! Обыкновенные!
Смешавшие сверканье и скверну!
Только вам —
Слишком смертным —
Стоит хранить
Верность!
И в ежедневной, серой
Присутствуя
Людской гуще,
Люблю
Алгебраическую странность
Бесчисленного числа
Живших,
Живущих.

«Колючий груз» (1932–1936)

ЦЕХАМИ ГИБЕЛИ

Я почернела, как машина
Среди заржавленных машин.
Хромаю ослабевшей шиной
Среди толкучих рукоспин.