подкрепляемое военной мощью, будет чувствовать вся Европа, и мы будем принимать участие в ее восстановлении».
Это заявление Гоуэра ясно говорит о расчетах наших так называемых союзников и о том, что они, отсиживаясь за морем да ведя игрушечную войну в Африке и Италии, только на словах рекламировали свои усилия, на деле же надеялись установить на земном шаре порядок, соответствующий их империалистическим интересам. Гоуэр высказал в этом своем письме, конечно, не свои личные соображения, а мысли британского премьера Уинстона Черчилля. Эти господа, конечно, не в состоянии были понять коренного отличия социалистического государства от капиталистического. Им невдомек, что руководящая и направляющая сила нашего народа – ленинская Коммунистическая партия – имела чудодейственную способность не только обеспечить разгром фашизма, но и сохранить громадную экономическую мощь Советского Союза, несмотря на огромные затраты материальных ресурсов на ведение кровопролитной войны.
Благодаря здоровой социалистической основе наша экономика в описываемый период не только не истощилась, а, наоборот, серьезно возмужала.
Успешному для СССР развитию боевых событий на советско-германском фронте сопутствовала самоотверженная деятельность тружеников тыла, которые с честью выполнили сложную задачу перестройки мирной экономики на военную. Советский тыл стал сполна обеспечивать требования Вооруженных Сил, осуществлявших наступательные операции во все возрастающем масштабе.
Выпуск валовой промышленной продукции в 1943 году составил 117 % по отношении к 1942 году [107] .
Особенно серьезные успехи были достигнуты в добыче угля, производстве электроэнергии, чугуна, алюминия, металлургического оборудования, а в первой половине 1944 г. должен был вступить в строй действующих еще ряд предприятий. Рост тяжелой промышленности, естественно, способствовал расширению военного производства. В 1943 г. в нашей стране было изготовлено 35 тыс. самолетов, 16 тыс. средних и тяжелых танков, около 45 тыс. орудий калибра 76 мм и выше, 458 тыс. пулеметов, 3,4 млн. винтовок и карабинов, 175 млн. снарядов, мин и авиабомб [108] . Такое количество высококачественной боевой техники действительно способно обеспечить решительные наступательные действия нашей армии.
К началу 1944 г. остался позади и самый тяжелый период в области сельского хозяйства. Захватчики были изгнаны с Северного Кавказа, Кубани, Приморья, Левобережной Украины, являвшихся крупными поставщиками сельхозпродукции. На названных территориях началось быстрое восстановление колхозов и совхозов. Народ, воодушевленный успехами на фронтах, трудился с удесятеренной энергией.
Учитывая все это, Верховное Главнокомандование Красной Армии планировало на лето 1944 г. продолжение крупных наступательных действий стратегического масштаба. Весной успешно заканчивались операции на Ленинградском направлении, на Украине и в Крыму. Летом предстояли сражения в Карелии, Белоруссии, Западной Украине, Прибалтике и другие.
Во время нашей беседы А.И. Антонов сообщил, что ведется всесторонняя подготовка к летней кампании. Однако не везде дела идут успешно. В частности, неважно для нас сложилась обстановка на участке 2-го Прибалтийского фронта. Начальник Генерального штаба дал мне понять, что туда я и назначаюсь. Однако на прямой вопрос о моей новой должности он ответил уклончиво. Я понял его, поскольку решение еще не принято Ставкой окончательно, он не мог мне сказать больше того, что уже сообщил. В нашем Генеральном штабе всегда существовал строжайший порядок в сохранении тайны, даже тогда, когда это касалось людей, которым не было основания не доверять. Да иначе и быть не могло. Каждый должен знать лишь то, что ему нужно по службе, и не раньше, чем это необходимо для дела. К Генеральному штабу тянулись все нити управления Вооруженными Силами. Здесь разрабатывались все стратегические и оперативные вопросы, осуществлялся подбор кадров на высшие командные и штабные должности и т. д. Поэтому-то уста генштабистов и были накрепко замкнуты замком, к которому не имелось отмычек. Болтунов не подпускали к советскому Генштабу на пушечный выстрел.
Из Генерального штаба я направился в ГКО, который теперь вновь размещался в Кремле. Разговор с И.В. Сталиным был недолгим. Действия Отдельной Приморской армии получили высокую оценку. Верховный Главнокомандующий сразу же сообщил мне, что я назначаюсь командующим 2-м Прибалтийским фронтом, общая задача которого состояла в проведении крупной наступательной операции совместно с 1-м Прибалтийским фронтом, конечная ее цель сводилась к освобождению Латвии, ее столицы Риги и побережья Рижского залива.
В конце нашей беседы было подписано и вручено мне постановление ГКО о назначении командующим войсками 2-го Прибалтийского фронта. Этим же постановлением генерал Владимир Николаевич Богаткин [109] назначался членом Военного совета фронта.
Верховный Главнокомандующий нелестно отозвался о деятельности командования 2-го Прибалтийского фронта.
Причины неудач наступательных действий в Прибалтике на первом их этапе раскрыты в книге С.М. Штеменко «Генеральный штаб в годы войны». Штеменко, побывавший с Маршалом Советского Союза Тимошенко в конце марта 1944 г. на 2-м Прибалтийском фронте и наблюдавший удар войск фронта 1 марта 1944 г., пишет, что продолжать наступление в тот момент не было смысла и его временно прекратили, так как враг яростно оборонялся. Нужно было выявить причины неудач и наметить задачи на будущее…
«3 марта, – продолжает Сергей Матвеевич, – опять все собрались на КП 2-го Прибалтийского фронта. Работали долго и пришли к общему выводу: прорыв очень сильной обороны противника на идрицком направлении не может дать желаемого результата без большого перевеса над противником в силах и средствах. Здесь были неизбежны значительные потери и огромный расход боеприпасов. Разведка доложила о переброске неприятелем в район Идрицы еще трех пехотных и одной танковой дивизии. Решено было отсрочить операцию на 8-10 дней. За это время предполагалось пополнить войска, поднакопить боеприпасов и дождаться подхода 3-го кавалерийского корпуса, выделенного по нашей просьбе для 2-го Прибалтийского фронта. Все сошлись также на том, что следует отказаться от прорыва на узком участке фронта в лоб идрицкой группировке. Целесообразнее казалось расширить фронт наступления с тем, чтобы выбрать более выгодное обходное направление севернее Идрицы. Свои соображения мы оформили в виде предложений, сопроводили конкретным оперативным планом и в тот же день отправили в Ставку. Главный удар 2-го Прибалтийского фронта намечался севернее железной дороги Пустошка – Идрица прямо на запад. Сюда стягивались почти все силы и средства с второстепенных направлений. В частности, на стыке с Ленинградским фронтом оставлялась всего одна дивизия и одна бригада. Удар 1-го Прибалтийского фронта планировался вдоль той же железной дороги из района западнее Невеля и тоже силами двух армий.
Через несколько часов из Москвы последовал ответ. Нам предписывалось основной задачей считать выход главными силами 2-го Прибалтийского фронта на левый берег р. Великая севернее Идрицы и разгром общими усилиями двух фронтов идрицкой группировки противника. Ни в коем случае не разрешалось ослаблять стык с Ленинградским фронтом…
Ставка, следовательно, опять привлекала наше внимание главным образом к району Идрицы.
…Военным советом 2-го Прибалтийского фронта предлагался глубокий удар на Новоржев, где можно было потом объединить усилия нескольких армий. И.В. Сталин с этим тогда согласился. Прошло более месяца. Обстановка изменилась. Но мнение у командующего и ряда других руководящих работников фронта осталось прежним. С.К. Тимошенко не мог не считаться с этим, тем более что он сам в какой-то мере солидаризировался с ними на совещании 3 марта. И в то же время ему, как представителю Ставки, надлежало неукоснительно проводить в жизнь ее требования.
Имелась и другого рода сложность. Некоторые командующие армиями долгое время находились в плену предвзятой идеи, будто противник неизбежно сам отойдет за р. Великая. А раз так, зачем губить людей и тратить снаряды? Не лучше ли подождать с наступлением?
После неудачных боев 1 и 2 марта разговоры об отходе немецко-фашистских войск вроде бы прекратились. Противник делом доказал, что он не думает сдавать позиции. Но кто мог поручиться за то, что все, кому следовало организовать наше наступление, твердо в этом убеждены?…
10 марта наступление возобновилось. Проводилось оно энергично, но результатом были лишь две вмятины в обороне противника – одна в 25, другая в 20 километров по фронту и по 7–9 километров в глубину.
18 марта с утра С.К. Тимошенко еще раз созвал совещание командующих фронтами, членов военных советов и начальников штабов».
В итоге этого совещания, как пишет С.М. Штеменко, было составлено донесение, в котором «Верховному Главнокомандующему докладывалось о скромных результатах наступления и наших потерях. Достаточно подробно излагались причины постигшей нас неудачи. При этом указывалось, в частности, что на идрицкое направление противник сумел перебросить с Ленинградского фронта 24-ю пехотную, 28-ю легкопехотную и 12-ю танковую дивизии, а с других участков Прибалтийских фронтов – 132, 290 и 83-ю пехотные дивизии. Не скрывалось и то, что в сложных условиях Прибалтики требовались более тщательная подготовка к наступлению и несколько лучшая организация боя. Для подготовки новой операции на том же идрицком
